укрытия. Так что они устраиваются на песке неподалёку друг от друга, стараясь не замечать странные звуки из леса, мешающие уснуть. Неужели те голоса, что слышит Элиза, издают деревья? В какой-то момент она проваливается в сон, больше похожий на галлюцинации: на вершине утеса отец с матерью медленно вальсируют на фоне заката. Небо вокруг них пылает оранжевым огнём лесных пожаров. Элизу отрывает от земли и поднимает в небо огромный орёл с золотыми крыльями, до крови раздирая когтями кожу на ее плечах. Затем она видит Томаса в самой неестественной из поз: удерживая Элизу у себя на коленях, он нежно гладит ее по волосам и тихо шепчет стихотворение. Странность этого действия сильно тревожит. Его пальцы перебирают ей локоны, пробегаются по лицу. Но они больше не мягкие, ногти царапают кожу, разрывают руки, ноги, ступни. Она кричит и просыпается, но чувство, что ее царапают, не проходит. Кожа зудит и чешется, Элиза поводит плечами, пытаясь избавиться от дискомфорта. Это не помогает. Она приподнимает голову и садится. Затем медленно с ужасом вытягивает руки перед собой. Вскрикнув, вскакивает. Вот и причина царапин – с ног до головы ее облепили крабы. Они запутались в волосах, зацепились лапками за воротник. Они размахивают клешнями и пробегают по груди, падают, барахтаются и замирают. Окинув взглядом пляж, залитый лунным светом, она поражена увиденным. Каждый дюйм песка кишит крабами. Их, должно быть, тысячи. Они теснятся на этом небольшом пространстве, шевелясь, как огромное движущееся одеяло. Луна выхватывает каждую деталь, каждую убегающую лапку, каждый панцирь – всё освещено. Крабы в спешке бегут из леса по направлению к морю одной сцепившейся массой. Так вот кто, должно быть, оставил те странные следы на песке, доходит до неё. Квилл с Акселем начинают шевелиться. Теперь наступает их очередь вскочить и завопить. Элиза отрывает одну из тварей со своей руки и рассматривает: панцирь абсолютно прозрачный, видно, как внутри пульсируют внутренности. Две огромные клешни кажутся непропорциональными относительно тела, а чёрные глазки сидят на подрагивающих стебельках.

– Очаровательно, – шепчет она.

– За всю свою жизнь я никогда не видел ничего подобного, – говорит Аксель, в то время как трясет ногами, чтобы стряхнуть крабов. – Ай!

– Почему они так отчаянно хотят сбежать из леса? – спрашивает Квилл, и все дружно озираются в темноту позади.

– Слушайте! – Аксель поднимает палец к уху. Они задерживают дыхание. Копошащаяся масса издаёт коллективное рычание.

Им требуется время, чтобы собрать фонари и вычерпать крабов из шлюпки. С каждым шагом ступать нужно осторожно, чтобы не раздавить этих тварей. Луна по-прежнему яркая и полная, как полированное серебряное блюдо, и пока они гребут к люггеру, ее отражение дрожит в волнах. Они поднимаются на борт и наблюдают с палубы, как крабы продолжают исход.

«Какие странное поведение, – думает Элиза. – Как будто деревья – люди, выводящие вшей».

Она бросается в каюту, за дневником отца. Открывает пустую страницу и в подробностях зарисовывает то, что видит. Добавляет небольшую диаграмму крабов, отмечая их полупрозрачность и странный рычащий звук, исходящий как будто из желудков. Отец будет в восторге от такой детали. Она должна найти его. Она должна рассказать ему о том, что видела.

К утру на пляже не остаётся ни одного краба, словно они растворились в море, как порошок. Под окрашенным рассветом небом путешественники готовятся к отплытию. Ветер попутный, по расчетам Акселя до Невермор меньше дня ходу. Если отплывут сейчас, есть шанс успеть до заката. Они плывут медленно, поскольку Элиза внимательно осматривает каждый остров на пути к выходу из архипелага. Самый большой из оставшихся размером в половину первого. Другие – размером с дом, низкие песчаные холмы, увенчанные одиноким деревцем. Ни на одном нет признаков человеческого присутствия.

Так что они берут курс на острова Невермор. Пока плывут, Элиза наблюдает за водой и время от времени смотрит на небо, следя за поведением облаков. Она представляет своего отца в той маленькой шлюпке в этих водах. Захлёстываемый волнами. Атакованный акулами.

– Я знаю, ты продержишься, – шепчет она. – Я иду, чтоб найти тебя.

* * *

– Должно быть, это они, – произносит Аксель. – Видите, сколько их тут разбросано вокруг. – Он встает, чтобы окинуть взглядом лежащую перед ними сушу. Она выступает из воды в сиянии неравномерно окрашенной охры. – Необитаемые, по крайней мере, люди здесь не живут, в этом я почти уверен. Если ваш отец сбился с курса и ему удалось выжить в этой шлюпке, есть большая вероятность, что он мог оказаться здесь…

Внезапно во рту у Элизы становится очень сухо.

Они поднимают паруса, люггер идёт к острову. Элиза хватает подзорную трубу и начинает осматривать местность. Заросшие кустарником песчаные холмы далеко от берега. Пляж усеян камнями, а мангровые заросли покрывают внешнюю часть острова.

– Нам придётся бросить здесь якорь и взять шлюпку, – предлагает Аксель и начинает отвязывать лодку. Пока они размеренно гребут к берегу, Элиза внимательно рассматривает кружащих над ними птиц. Это блестящие чёрные фрегаты с выпуклыми кроваво-красными горловыми мешками.

Добравшись до берега, они вылезают из шлюпки и затаскивают ее на песок. Бросив шлюпку, путники начинают озираться, но Квилл пятится назад.

– Все в порядке? – Элиза жмурится от ослепляющей белизны солнечного света.

– У меня плохое предчувствие.

– Почему? Ты плохо себя чувствуешь?

– С этим местом что-то не так. Не могу объяснить. Так, ерунда.

Элиза окидывает взглядом безмолвные песчаные холмы, где по верхушкам кустов пробегается легкий бриз. В отдалении колышутся пучки желто-коричневого спинифекса, за ними багровые утесы испещрены трещинами и впадинами.

– Думаю, нам стоит хотя бы осмотреться, – подаёт голос Аксель, настороженно поглядывая на Квилла.

И тут они замечают их. На холме. Они появились как единое целое – словно просто выросли из земли. Маленькая группа. Четверка изможденных худых людей. Они выстроились в ряд, молча и не шевелясь, сухожилия на их телах четко выделяются под резкими лучами солнца. Одежда на них изорвана; двое мужчин и две женщины. Неподвижны, словно камни.

Обе группы пристально изучают друг друга, пока Аксель, наконец, не выступает вперёд. Это производит эффект разорвавшейся бомбы, группа распадается. Один из мужчин, тот, что помладше, отделяется от остальных и начинает спускаться.

Элиза судорожно сглатывает.

– Как ты думаешь, что это за люди? – шепотом спрашивает она у Квилла. – Семья бывших каторжников или что-то в этом роде?

Они наблюдают за тем, как встречаются две фигуры, отбрасывая четкие тени на бледный мелкий песок. Элиза не может не заметить, как этот суровый пейзаж переливается гранатовым, янтарным, нефритовым и аквамариновым цветами.

После нескольких минут мучительного ожидания Аксель поворачивается и подзывает их к