– Государыня каждый день присылала гонцов, торопила. А куда было спешить? В Кронштадте тогда не было ни одной карты и лоции Средиземного моря. Среди служителей кораблей половина рекрутов ни разу в море не бывала. К лету треть штата вакантной пребывала. Видать, их и брать-то было неоткуда. Тогда же Императрица пожаловала Спиридова в полные адмиралы. Тем же указом граф Чернышёв был определен вице-президентом Адмиралтейств Коллегии. Граф был в Лондоне и обещал раздобыть нужные пособия для изучения Медитерана. По моему разумению, старослужащих матросов приходилось по одному али по двое на дюжину первогодков. Всюду недобросовестность, и хоть такелаж поставлялся скоро, был негодным, гниль одна. Спиридов с ведома Мордвинова взял с собой в плавание двух своих сыновей. Старший, Андрей, часто хворал – так адмирал надеялся, авось на него благотворно тропический климат подействует. Однако, не дотянул – в походе он все время тяжело болел и в Магоне умер. Задержка с отходом эскадры, конечно, была – трудно было в гавани грузить на борт тяжелые осадные орудия. Полагаю, через Панина Чернышёв спешно подыскивал в Англии опытных моряков и командиров на вакансии кораблей, которые должны были пойти вслед за нами. К Петрову дню эскадра пополнила почти все припасы. Осталось только заряды к пушкам получить, да принять сухопутный десант. Перед отходом матушка-императрица самолично пожаловала на «Евстафий». Судя всему, инкогнито, покуда была в форме полковника лейб-гвардии Измайловского полка. Уже тогда множество съестных припасов заготовлялось на батарейных и жилых палубах. Стеснено было всё до предела, стояла жара, и запах гнили на кораблях уже тогда ощущался. Ваш братец Григорий Григорьевич сопровождал императрицу и присутствовал при вручении Ордена Святого Александра Невского нашему адмиралу. Всем офицерам и служителям, назначенным в вояж, было не в зачет выдано жалованье за четыре месяца! Кронштадтский рейд Спиридов покинул, как было обещано, но на следующий день экспедиция отдала якоря у Красной горки. Девять дней мы окончательно приводили себя в порядок, приняли десант. 26 июля днем все снялись с якоря и взяли курс вест. Согласно морского регламента всей эскадре надлежало держать скорость по самому тихоходному судну. Но при такой разнотипности кораблей и парусного вооружения держать порядок было невозможно. По выходу из Финского залива нас встретил жестокий балтийский шторм. Прошло несколько дней, и Спиридов получил из Ревеля первый высочайший рескрипт. Императрица торопила адмирала, сообщала, что получила от вас курьера с уведомлением, что вся Греция почти в готовности находится. Беспокойство ваше было, чтоб огонь не разгорелся прежде времени, и чтобы мы поспешили к вам приездом. Тем временем на двух кораблях из семи открылась течь, и они пошли в Ревель на ремонт.

– Выходит, прав был Панин, когда угрожал брату Григорию и предостерегал матушку нашу, что судов у нас порядочных нет до Ревеля доплыть, а тут до турок… Сказывал, будто авантюра сплошная! Ой ли? А как ты сам, Самойла, смекал тогда? – Орлов встал из-за стола, чтобы размять ноги.

– Печалиться не стал, ваше сиятельство, я моряк, а что, ежели Россия не будет иметь оказий дерзать великими походами, откуда тогда у матроса опыт появится тягаться с великими морскими державами, такими, как Англия и Франция?!

– И я того же разумения держусь! – Алехан присел на край табурета и подал знак Грейгу продолжать доклад.

– На пятые сутки балтийского шторма мы отпели первого служителя. Многомесячный запас провизии, который мы разместили на жилых палубах при задраенных люках во время шторма скоро оказался почти весь непригоден. Скученность людей, испарения от мокрой одежды матросов после вахты – вот ещё одна причина болезней, особенно среди малоопытных матросов. Тогда Спиридов велел жечь на кораблях жаровни и при всякой возможности сушить одежду, драить жилые палубы ежедневно. Но больных становилось только больше. В гавани Копенгагена российский посланник Философов, держа в руке надушенный платок, потребовал от Спиридова дать распоряжение удалить зловоние с кораблей. Он передал адмиралу очередной высочайший рескрипт. Императрица молила Спиридова собрать силы душевные и не допустить посрамления перед целым светом. Она опасалась, что мы съедим всю провизию в долгом пути, и допускала, что добрая половина людей помрет, тогда экспедиция наша превратится в стыд и бесславие её. Она была права, в Северном море шторм только усилился, болезни и смерти стали совсем жестокими, и мы перешли только на сухой паёк. На рейд в Гулль к Спиридову приезжал посол Чернышёв и передал обещанные карты. Императрица своим рескриптом продолжала нас торопить. Мы потеряли много людей, но эскадру сохранили в боевом состоянии, как могли.

– Радение твоё для меня отрадно, – лицо Алехана просветлело и на нем появилось подобие улыбки. Чего больше страшились – штормов Северного моря или ветров Биская?

– Больше тревожились угроз герцога Шуазеля, не хотели нарваться на французские эскадры, особенно когда проходили Гибралтар.

– Говоришь, что французы сильнее наших? – привстал Алехан, расстегивая сдвинувшийся накрахмаленный жесткий воротник.

– Говорю, потому что знаю. Французские матросы мастеровиты, и когда на тебя попрет Тулонская эскадра, у которых только линейных кораблей аж 18 штук, да все стопушечные… А у нас самый сильный – «Святослав», у него вооружение 80 пушек, да и по мореходности он слаб. Я на своих «Трех Иерархах» лично разработал парусность и уверен, что не уступлю французу.

– Случись оказия какая, я немедля отпишу императрице все, как есть – и о деяниях твоих достославных, и про дурные события не забуду.

Грейг не удержал суровость на своем лице и расплылся в улыбке. Орлов же продолжал:

– Ты, Самойла, держись меня во всём, мы с тобой ровесниками приходимся. Нам от роду 34 года всего, нам и надлежит стать наипервейшими героями. А то, что вы герцога Шуазеля опасались, то это верно, он враг наш лютый. Здесь на юге его резидент барон Тотт турок с польскими конфедератами на нас натравливает, чтобы отбросить Россию от Черного моря. Король французский и впрямь, после долгих уговоров Шуазеля отдал приказ о снаряжении Тулонской эскадры. Однако королевский совет по вопросу истребления русских единодушно проголосовал против идеи Шуазеля по причине неготовности Франции к войне против «Северного аккорда». Плавание нескольких русских кораблей в Средиземном море, да ещё к тому же постоянно находящихся в ремонте, расценил как несерьёзный повод для большой войны. Во многом и решительная позиция англичан была нам в помощь.

– Однако смекаю, что худая молва о русском флоте, что ходит как среди французов, так отчасти и среди англичан, нашему флоту на пользу, – поразмыслив, произнес Грейг.

– Откроюсь я тебе, Самойла, коль нам с тобой сражаться против Османской Порты вместе предстоит, я тоже в своих планах, как и матушка, на флот наш рассчитывал прежде, как на подсобный. Главной же задачей для флота видел доставку к берегам Архипелага войска нашего и боевого снаряжения, а флот должен был служить прежде всего средством транспортным. Перво-наперво, по моему разумению, здесь в Медитеране должны были стать мои сухопутные операции.

– Я знаю об этом, ваше сиятельство, в высочайшем рескрипте Спиридову об этом нам было указано.