не оставалось, ситуация не на стороне парня. Наоборот, она сурово старалась сломить его. Эрику пришлось подчиниться приказу. Он, преодолевая дикую слабость, поднялся на пьедестал по крутой лестнице, очутившись высоко над землёй. Теперь он, находясь на возвышенности, чётко видел стоящего на центральном балконе: то существо имело человеческие черты лица, за исключением пепельной кожи и глубоких шрамов, нанесённых явно специально, поскольку они образовывали чёткий рисунок.

– Это и есть… тупая тварь? – стоящий на балконе с неким омерзением скорчил надменную ухмылку, приподняв уголок верхней губы, обнажив зубную пластину – именно так можно было охарактеризовать неделимый на отдельные зубы нарост, растущий из дёсен, подобно сплошь залитой бетонной стене.

– Да, судья! – крикнул другой с соседнего балкона.

– Человек, ты признаёшь себя виновным? – он резко задрал голову, уставившись на Эрика, поднимая одну бровь, а другую опустил, придавая глазу эффект прищуривания.

– Бред какой-то. Что я вам вообще сделал? – недовольно, даже злобно, процедил Эрик, чувствуя на себе давящий взгляд десятков безликих.

– И ты смеешь спрашивать? Неужели так сложно догадаться? Нужно знать, в чём тебя обвиняют, чтоб не спрашивать! – рассвирепел он, как дикая собака, дёрнувшись вперёд, прислонился к перилам, оскалив зубы-пластины.

– Что? – не понимал его Эрик.

– Поглядите, он ещё глупее, чем мы думали!

Создания на балконах перешёптывались, посмеиваясь.

– Человек, ты обвиняешься в нарушении логики и здравого смысла. Я понятно объяснил?

– Какое ещё нарушение логики? Я очутился в темнице, а мне даже толком ничего не могут объяснить!

– Да он же глупый, что с него взять? Давайте уже вынесем вердикт, – послышалось заявление одного из присутствующих.

– О, Церебрум, великий наш, как можно быть столь тупым?! – судья дотронулся двумя пальцами до собственного лба, а все присутствующие повторили его действие. – Тебя, человек, нашли в покоях наших верных подданных, которых ты собирался убить.

– Чего? Да зачем они мне нужны? Я даже не помню этого…

– Молчать! – перебил судья Эрика. – Не нужны они ему, как же! А валялся ты там, значит, просто так. Ты мог подумать кого-то убить или ограбить, а может… хотел просто испачкать пол, чтобы на нём от твоей грязи выросли растения и всех нас поубивали ночью!

Эрик пребывал в конкретном непонимании от этого нелогичного бреда и обвинений, не имеющих никаких оснований.

– Не собирался я никого убить, – заявил осуждённый, концентрируясь больше на мыслях, чем над происходящим.

– Но ты мог подумать об этом! А ещё в твоей голове возможны мысли о том, как бы всех нас съесть. Проклятый безумец! – судья искренни отвращался, глядя на парня.

– А ещё он мог захотеть принести сюда камень, положить его кому-нибудь под ноги, и тот бы, споткнувшись, полетел в пропасть, – сказал старик, один из присяжных.

– Не перебивай судью, старикашка! – судья плюнул в сторону пожилого создания.

– Да я даже не знаю вас, – удивлению Эрика не было предела. – На кой чёрт мне всё это делать?

– Не знаешь? Какой же он тупой, посмотрите! – судья развёл руками, взглядом обращаясь к присутствующим. – Читать надо о нас, вообще-то, и тогда знать будешь! Меня не касается, как и где ты будешь искать историю о нас, о великих. Знать надо, тогда найдёшь! Ах, да, я забыл, ты же просто глупый человек.

«Кошмар, – думал Эрик. – Куда я попал, что за идиотское место со сборищем откровенных дебилов, говорящих сперва одно, а в следующий момент полностью себе противореча. Ещё и меня обвиняют в нарушении логики и здравого смысла».

– Да ни в чём я не виновен, хватит нести чушь! – их поведение выводило Эрика из себя, да ещё и сказывалось напряжение от всего произошедшего за последнее время.

– Ха! Докажи, что ты не делал этого!

– Чего не делал? – парень просто стоял, выпучив глаза, и даже не знал, как вести диалог.

– Не думал о перечисленном. Докажи, что у тебя не было этих мыслей.

– Это вы меня обвиняете – вы и доказывайте мою виновность, – ответил он.

В ответ зал наполнился смехом.

– О, Церебрум, великий наш, вразуми этого идиота. Он не может доказать свою невиновность, перекладывая эту ношу на нас.

Хохот усиливался.

– Это я здесь идиот? Никто из вас даже не предоставил улики, доказательства! Ничего! – его откровенно приводило в бешенство такое «правосудие». – Как я могу доказать отсутствие? Это же логическая ошибка. Нельзя доказать то, чего нет, иначе я могу утверждать абсолютно любое, прося доказать отсутствие этого, и ничего вы сделать не сможете!

Но к этому времени существа, заливаясь смехом, уже не услышали слов. И тут Эрика осенило.

– Я. Я и есть ваш великий Церебрум! – его слова, как грома среди ясного неба, разразились в зале эхом, заставив всех замолчать.

Судья, разинув рот, уставился на парня так, будто хочет смеяться, но его лицо застыло от услышанного, исказившись в удивлении.

– Глупее узника я ещё не встречал, – начал он, заметно поникнув в голосе. – Ты не можешь быть великим Церебрумом, – он положил два пальца на лоб, и все повторили за ним.

– Докажи, что я не Церебрум.

И тут Эрик увидел переглядывающихся между собой присутствующих, занимающих места на балконах.

– Ты никак не можешь им быть, – неуверенно произнёс судья.

– Почему же? В этом зале никто не доказал, что я не Церебрум.

– А ты докажи, что ты – он! – послышался выкрик из публики.

И аудитория после услышанного в какой-то степени расслабилась, сосредоточившись так, будто ожидали от парня провального ответа.

Эрик хоть и привык ко всякого рода странным вещам на поезде, но подумать не мог о существовании здесь таких созданий, коверкающих собственные убеждения ради выгоды, перепрыгивая от логики к логическим ошибкам, тем самым, казалось, укутывая себя иллюзией правоты, но на деле выставляя ничтожным пустословом и лицемером.

Что может быть более жалкое, чем кто-то, старающийся выставить себя в любой ситуации правым, не скупясь на саморазрушение и уничтожения, коверканья собственных убеждений и принципов. Да никому здесь, впрочем, не требовалась истина, в этом самом гуманном в суде Великих Мудрецов, где ложное правосудие возможно лишь благодаря количеству сумасшедших.

Эрик понимал, что хоть ему сначала удалось заткнуть их, но он теперь видел, что бороться с ними их же оружием вряд ли получится. Ведь этим самодурам, возводящим логику в истину, на самом же деле до логики не было никакого дела.

Волнение прокатилось по аудитории, но никто не желал оставлять попытки противодействия. Выходит, они всё же сомневались, и Эрик продолжил:

– У меня прямо сейчас в руке невидимый десятиметровый меч весом с перо. И им я с одного размаха разрублю любого, кто встанет у меня на пути.