То, что можно сделать сейчас, можно только сейчас сделать, ато, чего нельзя сейчас сделать, сделать нельзя! И как ни крутитесь вы насковороде хитрости вашей, как ни кусайте вы локти, за сердце себя вы никогда неукусите, только если ужалите — в этом-то вы мастаки!

Идет день за ночью, а не ночь, аппетит не появляется послесытного обеда — и ничего с этим вы не сделаете, как бы ни старались, наперсникилжи!

А когда говорите вы, что вчера можно было поступить иначе,то лишь потому, что из-за глупости вашей не понимаете вы, что тогда не этодействие, а весь мир целиком другим должен был быть! Ибо ничто не случаетсяслучайно, а всякое действие есть результат мириадов сцепленных друг с другомсобытий.

И когда говорите вы мне, что могло быть иначе, я смеюсь!Когда же говорите вы, что выйдет так, как говорите вы, я покатываюсь со смеху.А тот, кто зовется у вас историком, ничуть не интереснее для меня, чем игрок наскачках, только что ставит он на лошадей дохлых!

И когда говорите вы мне, что должен был я поступить умнее,то заключаю я, что глупее вы, чем стадо овец! Ибо даже овцы не возвращаются напастбище, где они уже съели все!

И когда говорите вы мне, что нужно поступить так-то итак-то, чтобы желаемого добиться, то я заключаю, что дело имею с большимпрохвостом, чем скупой старьевщик! Желаемого добиться нельзя, ибо случается то,что случается. А если не хотели вы того, что случилось, — то глупы высверх меры всякой, ибо сами себя вы расстроили и блага своего не углядели вы!

Так смеюсь я над всеми, кто играет в прятки со временем, иназываю я безумцев таких «идеалистами»!

Прочь идеализм, прочь к чертям! Пусть отправляются идеалистыв Ад, там место для заядлых глупцов, но нет им места под Солнцем! Жизнь незнает идеализма — она живет!

Таковы великие события ваши — мыльный пузырь! Воспевать иславить то, что не могло не случиться, — дело умалишенных и великихпрохвостов!

Почему же думаете вы, что жизнь нужно толкать ногами? Несебя ли в ней видите вы? Почему не думаете вы, что она и без ерзанья вашегобессмысленного жить будет прекрасно? Да, нужно прежде вымыть вам голову вашу, алишь затем о ногах думать!

Дышат огненные псы под корою земною, что дороже червленогозолота, движутся материки, как небесные тучи в бескрайнем небе, планета летит вбесконечном пространстве, и Солнце танцует в кружении собратьев своих!

Дышат огненные псы, видно, приглашают они вас на своепиршество, идеалисты! Идите же в Ад, изголодались уже собаки эти по глупостивашей, призраки!

О, как же ничтожны "великие события" суеты вашейперед дыханием жизни! Стихией называете вы жизнь, я же себя ощущаю стихиейэтой, ибо нет во мне разделенности!»

Как же хорош этот остров, как хорошо отрезвит он мятежныеголовы в свое время!

Будешь ли ты играть со временем, друг мой? Будешь ли тыидеалистом? Или хочешь ты еще быть человеком, эгоист?

Твой Заратустра.

Бремен

Привет тебе, друг мой, из города, где даже животные, танцуя,потешаются над людьми!

Здесь путешествовал я, здесь повстречал я людей, что зовутсебя стражами природы. Интересны показались мне стражи эти, настойчивость ихподкупает, равно как и чистота помыслов. Собрались они слушать прорицателясвоего, и я пошел вслед его слушать.

И вот что говорил он:

«Дурно поступаем мы с землей нашей, дурно! Ее уродуем мыжадностью своей и ненасытностью! Истощаем мы запасы природы, иссушаем земли,загрязняем воды!

Дурно поступаем мы и с самим человеком. Вырождается человекот жалости человека! Больных и калек выхаживаем мы, копим балласт в кровинашей. Будут дети наши уродами!

Но хуже жадности нашей и жалости плодовитость наша! Многорождается, мало умирает. Скоро нечего будет есть нам! Не может земля прокормитьвсех, скоро и воды не достанет всем!»

Слушали пророка этого ученики его, стражи природы, и хлопалив ладоши свои влажные, до красноты били.

Я же дивился на слова его. Чьи слова слышал я, если не словажадного? Для чего хочет он беречь природу свою, если не для себя? О ком думаетон, изгоняя больных и калек, если не о себе? Кого лишним считает он на земле,если не других? Смешон жадный, осуждающий жадного, если не понимает он этого, игадок, если понимает.

И вот что сказал я стражам сим, когда умолк оратор, слывшийучителем, и зовется у них проповедником:

«Как же заботитесь вы о природе, если думаете о себе, а не оней? Или лжете вы, или же заблуждаетесь.

Плох идол, но хуже, когда их два! Вы же числа не знаетеидолам вашим! И отличить не можете вы обед от убийства: когда обедаете вы, токажется вам, что убиваете, а когда убиваете вы, то не видите, что так выобедаете. Вот почему говорю я, что имя вам — "ненасытные"!

Нельзя заботиться о человеке, но думать при этом не очеловеке самом, а о «здоровом», "хорошем", «достойном» вас человеке.То, как оно есть, должны сказать вы, а не писать на знаменах своих лозунги спропусками и многоточиями!

Я же скажу вам, что нет между людьми разницы никакой, ибочеловек — это не то, что о нем вы думаете, а то, что есть он! Если же нашли выразличие между людьми, то уступили вы страхам вашим!

Вот почему, когда слушает вас Заратустра, думает он: хороширечи ваши, да нет в них честности, ибо вы непоследовательны.

И вот что скажу я вам: "Верно, суждено умеретьчеловечеству, видимо, устроено оно так. Но коли смерть его неизбежна, так пустьуж лучше умрет оно от заботы о человеке, чем от заботы о страхах его!"

И вот еще что: если и вправду заботитесь о природе вы, а нео собственных страхах, и знаете вы, что надорвется природа, вас прокармливая,то лучше б вам самих себя умертвить, чем так разглагольствовать да есть приэтом! Но нет, продолжаете вы существование ваше, а значит, лжете вы, когдаговорите, что думаете о природе, и только!

Не осуждает Заратустра вас за желание ваше питаться, темболее за желание ваше жить, но вот ложь вашу перенести ему трудно! Лучше уж признатьто, как есть оно, чем тешить себя иллюзиями! Нет от них проку, а ложь насилиепорождает. И нет насилия хуже того, что делается с благообразной миной!»

Так говорил я пророку их, но сделал он вид, что не понялменя, или вправду не понял, как это бывает у идеалистов.

Тогда вышел на улицу я и увидел, что танцуют там оселушастый, пес шустрый, кот своевольный и петух звонкоголосый. Увидел я и смеялсятеперь вместе с ними, ибо не думают они о смерти, а потому нет в смехе ихстраха! Добрый смех — добрый, даже если смех этот над глупцами, но смехбесстрашный!

Готов ли и ты, друг мой, танцевать с тем, кто не боитсясмерти, ибо не думает он о ней, а живет той жизнью одной, что дана ему рукоющедрою, как подарок, но которую сделали трусы из подарка себе наказанием?