— Вот владыка твой, Хаома! — радостно пророкотал голос патриарха. — Да правит он долго!

Я растерянно смотрела, как из-под сводов собора слетают алые брызги розовых лепестков, как Эвгар идет к выходу, чтобы предстать перед своим народом, что толпится сейчас на площади, и понимала, что это конец.

Мои сопровождающие поднялись со скамеек — нам следовало покинуть собор.

После коронации меня привезли обратно во дворец, в ту комнату, которую я мысленно стала называть своей, и оставили в одиночестве. Кровать уже застелили, а вместо нетронутого завтрака на столике красовалась ваза с фруктами, высокий графин с минеральной водой и запечатанная коробка шоколада.

Дьявол с ними со всеми, подумала я и принялась за еду.

После того, как коробка шоколада опустела, а никаких признаков отравления не проявилось, я вздохнула с облегчением. Теперь оставалось ждать, когда король Эвгар завершит торжественный проезд по столице, а затем придет на званый ужин.

Потом он, понятное дело, появится здесь.

Некоторое время я пыталась просчитать дальнейшую стратегию и ничего не придумала. И Эвгар, и я ждали, когда в столице появится Тобби и предложит королевскую кровь в обмен на меня. Я представила, как сейчас разъярен бывший министр, которого ограбили средь бела дня, и невольно улыбнулась.

Хуже всего было то, что я была пленницей в башне и не могла ничего поделать…

Эвгар появился в комнате поздним вечером, после того, как фонарщики приглушили свет садовых фонарей, а горничная сунула нос в комнату с предложением услуг и обнаружила, что я сплю. Опустившись на край кровати, он легонько погладил меня по щеке и произнес:

— Ты притворяешься, я знаю.

Я открыла глаза и хмуро посмотрела на Эвгара. Сейчас он выглядел спокойным и расслабленным, привычное темное одеяние сменил домашний халат поверх пижамы, и я подумала, что новоиспеченный государь наконец-то счастлив.

— Что ты сделал с короной? — спросила я. — Как-то подменил ее?

— Нет, — улыбнулся Эвгар. — Это как раз то, что твой муж сделал для меня в обмен на проклятие.

— Ты обещал снять его, — напомнила я. Эвгар понимающе кивнул.

— То есть, ты принимаешь мое предложение?

— У меня нет выбора, — ответила я. Эвгар вздохнул.

— Все будет хорошо, Вера. Просто поверь мне.

— Ты обещал снять проклятие, — упрямо повторила я. Эвгар вновь улыбнулся и ответил:

— Снимай эти тряпки и ложись на живот. Я все сделаю.

Мне казалось, что в комнате страшно холодно, хотя Эвгар швырнул пылающий шарик в камин и разжег огонь после того, как я избавилась от сорочки. Ощущения были такими, будто меня положили на льдину.

— Не надо так бояться, — ободряюще проговорил Эвгар. — Пока тебя знобит, я ничего не смогу сделать.

Он провел ладонью по моей обнаженной спине и пробежался пальцами по очертаниям магических символов, оставленных лезвием Альфреда. Я вдруг поймала себя на мысли о том, что теряюсь во времени — меня нынешней больше не было, я вновь стала той перепуганной молодой женщиной, которая осознала, что с ней готовятся сделать что-то, намного хуже смерти.

— Лучше бы вы тогда меня убили, — прошептала я. Эвгар осторожно отодвинул мои волосы в сторону и дотронулся до шеи. Прикосновение оказалось неожиданно приятным — Эвгар словно задел какую-то особенную струну.

Господи Боже, о чем я только думаю!

— Нет, — ответил Эвгар. — Не лучше.

Пальцы слегка сжались, и я почувствовала, как разум затягивает вязкая обморочная пелена. На мгновение стало жутко, а потом пришел покой и равнодушие.

Эвгар не может сделать хуже, чем уже есть. Тобби был прав: нет ничего хуже, чем та жизнь, которой я живу.

Осознав это, я, наконец, смогла успокоиться.

— Вот, хорошо, — одобрительно произнес Эвгар. Теперь его пальцы нервно танцевали на моей пояснице, и быстрые прикосновения отзывались легкими уколами. Осьминог проклятия узнал своего хозяина и недовольно зашевелился. Ему не хотелось сниматься с насиженного места, но он понимал, что у него нет выбора — понимал и начинал злиться.

Спину начало жечь. Символы, которые я так и не смогла вывести до конца даже с отваром труп-травы, наливались оранжевыми каплями огня.

— Сейчас будет больно, — промолвил Эвгар и сделал резкое движение рукой на себя. Я его не видела — осознала каким-то глубинным чутьем, что Эвгар нашарил центр проклятия и теперь пытается его вырвать.

Ощущение было таким, словно он запустил руку мне в спину и сейчас выдирал внутренности вместе с позвоночником. Кажется, я орала от боли так, как никогда в жизни. Кажется, я колотила рукой по кровати, судорожно комкала простыни и отчаянно пыталась вырваться, но пальцы Эвгара впились в мои бедра, и, навалившись сверху и вдавив меня в кровать, он отчетливо проговорил мне в ухо:

— Надо потерпеть. Еще немного. Будь умницей, ладно?

— Не могу, — прошептала я, захлебываясь от рыданий. Боль была невыносимой. В мире не было ничего, кроме боли. Эвгар поцеловал меня в затылок и повторил:

— Еще немного.

Он выпрямился и в следующий миг вновь рванул невидимое нечто, выдирая его из моего тела. На какое-то мгновение мне показалось, что я умираю от нестерпимой боли, но потом я отчетливо расслышала звук лопнувшей струны и ощутила звонкое опустошение и приятную легкость. Казалось, еще немного — и я взлечу.

Эвгар вырвал из меня проклятие и вышвырнул прочь.

Все было кончено.

Я обмякла на мокрых простынях и несколько минут пролежала в каком-то блаженном оцепенении. Эвгар набросил на меня одеяло и с блаженным вздохом вытянулся рядом на кровати. Похоже, удаление проклятия ему дорого стоило: он побледнел, тяжело дышал, и я заметила крупные бисерины пота на его лбу.

— Ну вот и все, — устало промолвил Эвгар. — Я выполнил свою часть нашей маленькой сделки.

Он притянул меня к себе, обнял и вновь поцеловал в затылок. Я едва заметно улыбнулась и подумала: неужели Эвгар не просчитал возможность того, что Тобби откажется от обмена? Я ведь интересна ему только пока на мне проклятие. А если проклятия больше нет, то Тобби и близко не подойдет ко дворцу. Зачем ему я, когда есть новая игрушка — намного опаснее, намного интереснее.

— Я согласна, — едва слышно сказала я. — Если ты не против того, что я люблю другого, то я согласна.

Эвгар усмехнулся. Ласково погладил меня по плечу.

— Вот и хорошо, — ответил он так, словно не заметил моих слов о любви к другому. — Спи. Завтра убедишься, что проклятие снято.

Я невольно поежилась. Эвгар негромко рассмеялся и произнес:

— Не бойся. Я не кусаюсь.

Я не боялась.

Я думала только о том, что надо любой ценой известить Тобби о том, что проклятия больше нет.