Пашка посмотрел на меня со смесью обиды и растерянности.

— Хочу тебя сначала спросить кое о чём, — продолжал я, — ты не против?

— Спрашивай, конечно, — кивнул Пашка.

— Почему ты так зациклился на этой игрушке? Только честно, хорошо? Это важно очень, — я сделал паузу и поглядел ему в глаза, — это может быть не менее важно, чем сама задача. Понимаешь?

Я видел, что мальчишка колеблется; видел, что ему совершенно не хотелось рассказывать о своих мотивах. Но потом, упрямо ответив на мой взгляд, он всё-таки решился.

— Я… один теперь, — тихо сказал он.

— Знаешь, я сейчас скажу тебе одну вещь, — осторожно произнёс я, — она может напугать поначалу. Но ты, я вижу, парень крепкий. Знаю, ты выдержишь. И поймёшь.

Пашка вопросительно глянул на меня, но промолчал.

— Каждый человек, на самом деле, всегда один, — продолжал я, — в самые важные, самые критические моменты жизни мы одиноки. Люди смертны, Паша. И каждый человек встречает свою смерть лицом к лицу. И никто в этот момент ему не может ни помочь, ни разделить этот момент. Даже те, кто физически рядом. Они отдаляются.

Мальчишка нахмурился, но слушал меня очень внимательно.

— Но наше окружение всё равно очень важно. Знаешь, почему? — продолжал я.

— Нет, — он помотал головой, — почему? Ты же только что сказал — мы всё равно останемся одни в конце. И это правда… я видел…

— Потому что наше окружение формирует то, что у нас внутри, — продолжал я, — те, кого мы любим — они по-настоящему никогда не уходят. Их влияние, их любовь мы носим внутри. И это никто не в силах отнять. Даже смерть. В самый последний момент эта любовь будет с нами. Внутри. Понимаешь?

Я видел, каких трудов мальчишке стоит сдерживать слёзы. Но мы ещё не закончили разговор. Я ждал его следующих слов.

— Мама… — произнёс он слово, которое, видимо, было для него запретным все эти дни, словно заново пробуя его на вкус, — она всегда говорила: «чтобы выжить — нужно быть нужным. Пока мы вместе, мы нужны друг другу. А я нужна другим людям, я работаю и зарабатываю деньги». Я ведь не малыш уже… я понимаю, как мир устроен. Кругом слишком много сирот, гораздо младше меня. Так что я точно один останусь. Мне… мне очень надо быть нужным. Чтобы выжить…

— А батя? — я должен был задать этот вопрос, хотя уже знал, каким будет ответ, — что он говорил на этот счёт?

— Я не знаю его, — ответил Пашка, — мечтал найти, когда вырасту… но с мамой они не общаются совсем… алиментов он тоже не платил… просто исчез однажды. Вот.

— Пашка, я знаю, что я ещё слишком молод… — произнёс я, чувствуя, как сердце от волнения уходит в пятки, — но я многое повидал, многое знаю и умею. Можно я буду твоим батей? Ты мне очень нужен. Ты сам, а не эти игры и вычисления.

Пашка глянул на меня недоверчиво. А потом плотину всё-таки прорвало. Он кинулся мне на шею, уже не сдерживая слёз.

Мы долго молчали в одном из кабинетов возле ситуационного центра. Пили чай из пакетиков.

— Я только теперь понял, чем тебе обязан… — наконец, произнёс я.

— Гриша, мне невероятно повезло, — мягко ответила Таис, — я сохранила свою семью. Я была бы совсем счастлива, если бы вокруг не было бы столько несчастья…

— Похоже, это просто… преследует меня, — продолжал я; мне просто надо было выговориться, я даже не особо следил за смыслом своих слов, — тогда, на Марсе… теперь я понимаю, что подсознательно воспринимал Кая как одного из тех детишек, которые спасались с гибнущей планеты. Да, он был почти взрослым — но ведь было же это «почти». Поэтому я настоял, чтобы оставить его при себе. Вроде как разделял ответственность.

— Ты говорил, что его сестра полетела с детишками, — заметила Таис.

— Разве? — переспросил я, — не припомню.

— Возможно, он сам говорил это.

— А потом был Лёва, — продолжал я, — и снова детишки, которые встали у истоков человечества. Он был сильно младше, и я… был рад переложить ответственность на кого-то ещё. На кого-то, более взрослого, чем я сам…

— Гриша, Лёва был моим спасением, — улыбнулась Таис, — мы спасли друг друга. Понимаешь? Без него, без заботы о нём, без этих безумно счастливых лет я бы сошла с ума… ты же понимаешь, что я уже не та потерянная девушка без памяти, которую ты вытащил когда-то из инопланетного пузыря?.. я прожила целую жизнь, Гриша. Очень счастливую жизнь.

— Я рад, что так получилось, — вздохнул я, — но вот, у меня в жизни ситуация снова повторяется. Третий раз. Мальчишка, не младенец, как Лёва, и не почти взрослый, как Кай.

Таис подняла бровь, но промолчала.

— Я должен был принять ответственность, — ответил я, — это… я не знаю, как объяснить…

— Гриша, а ты не думал, что нет тут никакого особенного объяснения? — грустно улыбнулась Таис, — ты ведь прошёл множество катаклизмов. Катастроф. Концов света. В такие периоды всегда остаётся много никому не нужных детишек. Ты понимаешь?

Я сначала кивнул. Потом помотал головой.

— Ты говорил, что хочешь вернуться в космос, — сказала Таис, меняя тему, — хочешь полететь к тому погибшему кораблю?

— Да, — кивнул я.

— А Пашка в курсе, что ты его оставишь?

— Он пока не в курсе, — ответил я, — но я не собираюсь его оставлять.

— Возьмёшь ребёнка в космос? — Таис округлила глаза.

— Конечно, — кивнул я, — ты что, правда думаешь, что на такой Земле, какой она стала, ему будет безопаснее, чем со мной в космосе?

Таис сначала улыбнулась. Потом рассмеялась. И легонько хлопнула меня по плечу.

В этот момент я услышал стук.

В помещение, отодвинув в сторону массивную дверь, вошёл Кай.

— Слышал у тебя сын появился? — спросил он.

— Правильно слышал, — кивнул я.

— Поздравляю, брат, — ответил он, — это правильное дело. Когда вернёмся из космоса, я возьму пятерых. Больше пока не потяну.

— Пятерых? — у Таис челюсть отвисла от этого заявления.

— Как минимум, — кивнул Кай, — а когда найду жену — возьму ещё столько же. Или даже десять.

— Он марсианин, Таис, — пояснил я, — это никуда не делось.

— Гриша, ты же понимаешь, что Марс тут не при чём, — возразил Кай, — если ты хочешь сохранить свою цивилизацию — каждому взрослому придётся взять себе десяток детей минимум. Да, это будет сложно. Но в такие времена крохи родительского внимания важнее, чем их полное отсутствие. Ребёнку важно просто осознавать, что он чей-то. Иначе вырастет поколение сирот. Ничего хорошего это не принесёт.

— А как же спасённые с Марса? — возразил я, — сведения, полученные от слоноголовых, говорили, что с ними всё хорошо!

— С ними были взрослые! Такие, как моя сестра! — возразил Кай, — она могла быть матерью сотням и тысячам! Извини, брат — но у вас таких людей просто нет. Поэтому надо обходиться малыми силами.