Я подняла одну бровь, мол, да ладно, а что ты еще понимаешь?

– Это совершенно справедливая злость.

– Неужели?

Ядом в моем голосе, наверное, можно было отравить все реки на каком-нибудь маленьком островке.

– Но позволь мне хоть немного исправить это все. – Ренар убрал прядь волос за ухо. – Из искренней симпатии к тебе в том числе.

– А я думала, – сказала я, зло щурясь. – Потому что твой хозяин тебе приказал.

– Он мне не хозяин, – ответил Ренар, и на секунду мне показалось, что на его прекрасном лице мелькнула недобрая тень. – Он мой друг. А я – его друг. И считаю, что сейчас он не прав, так же, как ты не права, когда обвиняешь меня в неискренности и коварстве.

В его взгляде был настолько ласковый укор, что я почувствовала, как краснею от стыда.

– И я пришел позвать тебя с нами, потому что хотел показать тебе город, который ты видела с вершины башни, – продолжил Ренар все так же спокойно. – Мне кажется глупым из-за чужой ошибки запираться в четырех стенах, когда за пределами этих стен много всего интересного и нового для тебя.

Его рука скользнула вверх и сжала мою руку осторожно и бережно, пальцы переплелись, и я вдруг забыла, что хотела ответить, мол, спасибо, вчера насмотрелась на ваш мир и на его обитателей и пока сыта этим по горло. Особенно – обитателями. Особенно – некоторыми конкретными. Ненавижу магию. Ненавижу все.

– Ненавижу вас, – всхлипнула я и вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Готов смириться с этим, – сказал Ренар, протягивая мне платок. – И терпеть твои едкие шутки весь день, лишь бы ты перестала сидеть здесь и злиться на весь мир. Весь мир не виноват в глупости одного человека.

Я закивала, смаргивая слезы. Платок оказался кстати – когда слезы капали на страницы книги, которая все еще лежала у меня на коленях, буквы начинали расползаться. Ренар осторожно, с опаской закрыл «Ars Magica» и отложил ее в сторону. Он, кажется, прочитал название, хмыкнул – возможно, именно по этому поводу, но сказал совсем другое:

– Я готов дождаться, пока ты наплачешься вволю и будешь готова идти. Обещаю тебе сладости и красивые пейзажи.

Я снова кивнула скорее из желания, чтобы он отстал, чем в знак абсолютного согласия, и замерла, уставившись за его спину.

Там, у самой двери, в тени этажерки стояла Сильвия.

Она опять появилась тихо, как тень, и я не знала, как давно она здесь была и слушала, о чем мы говорили.

Сильвия поймала мой взгляд, коротко кивнула и кашлянула, привлекая к себе внимание Ренара. Тот резко вскочил на ноги, словно и правда испугался не меньше, чем я, и замер рядом. Сильвия ухмыльнулась – почти незаметно, так, на миг, я увидела это только потому, что смотрела прямо ей в лицо.

В темные непроницаемые глаза, которые казались старше, чем их обладательница.

– Я прошу прощения, – сказала Сильвия, не улыбаясь. – Что невольно подслушала ваш разговор.

Мы промолчали. Только я, не удержавшись, по инерции всхлипнула, потому что все еще не успокоилась.

– Вряд ли мнение кого-то, вроде меня, интересно леди. Но все же, если бы леди спрашивала моего совета, – продолжила она. – Если бы леди немного интересовало мнение со стороны, которое, конечно, она вправе не принимать… – Ее голова с забранными в низкий пучок темными локонами наклонилась чуть вперед, словно Сильвия хотела мне поклониться, но решила остановиться на этом. – То я бы сказала, что ей действительно не стоит запирать себя в комнатах, как пленницу. Особенно, когда леди так искренне хочет не быть пленницей.

Она прошла вперед с прямой спиной, с такой осанкой и такой грацией, что я опять забыла, кто из нас леди. Сегодня на Сильвии было темное платье с небольшим шлейфом – он тек за ней, как тень, плавно, изящно, ни за что не цепляясь, словно в самом деле был тенью или темной-темной водой, превращенной в ткань.

Сильвия распахнула портьеры на одном из двух окон – и в спальню хлынул яркий солнечный свет. Такой бывает, когда на улице ясно и холодно, очень холодно и очень ясно.

В общем, погода там была отличная. Самое то для прогулки.

– Что же касается чародеев, – продолжила Сильвия, не оборачиваясь. Она была занята тем, что расправляла складки на портьерах, приводя их в порядок. – То с ними лучше договариваться, чем воевать. Особенно, если по уши втянуты в их чародейские игры и пока не имеете возможности выйти из них.

Она подошла к другому окну – и я заметила, что на ее лице мелькнула улыбка.

– Так что позвольте мне навести порядок в ваших покоях, миледи. – Яркого света стало в два раза больше. – И не отказывайте себе в развлечениях. Может так получиться, что в вашей жизни станет чуть меньше свободы. Через какое-то время.

Что, еще меньше?

Я подумала это, но не рискнула произнести.

Рука Ренара легла на мое плечо. Я повернула голову, глядя на него сверху вниз, и поймала движение губ. Кажется, он прошептал что-то вроде «идем» или «пойдем», в общем, ну же, леди, давай.

Я почувствовала себя капризной девочкой, которая не хочет идти на праздник, устроенный лично для нее, и устыдилась.

Сильвия застыла у окна, сцепив руки в замок перед собой, как служанка с какой-нибудь картинки, с той разницей, что голову она не опускала. Свет бил мне в глаза, поэтому ее силуэт казался сейчас просто черной тенью на фоне стены.

– Но есть одна проблема, – добавила Сильвия, когда я сунула ноги в кеды и наклонилась, чтобы завязать шнурки. – Кажется, у леди все еще нет подходящей зимней одежды.

– Но у меня есть… – попыталась возмутиться я.

– Я сказала «подходящей», – мягко поправила Сильвия. – Чем бы ни была зима в вашем мире, миледи, она, кажется, не похожа на нашу.

***

Самым сложным было делать вид, что Кондора тут нет. Он был тут – и не планировал никуда деваться. Он даже смотрел на меня время от времени, но, к обоюдному счастью, молчал. Видимо, не торопился ни извиняться, ни язвить. Ни к тому, ни к другому я пока не была готова.

В неловком молчании мы вышли из замка, пересекли пустой круглый двор, и я впервые оказалась за высокой замковой стеной – в смысле, здесь, а не где-то там, в других городах, откуда эту стену не видно. Передо мной убегала сквозь лес заснеженная дорога – ровное белое полотно, ни пятнышка, ни следа на нем.