Он хотел подняться, но его остановили:

– Ешьте, Марат. Я сама.

Валентина Михайловна налила в чашку чая, сев, поставила её перед собой на стол, но, похоже, только для вида, обхватила ладонями, словно отогревалась, посмотрела внимательно, выясняя, стоит спрашивать или не стоит, о чём хотела. А Марат чуть заметно кивнул. Сам же предложил посидеть с ним вместе, значит, понимал или, скорее, именно на это и рассчитывал – на разговор.

– Неужели так и останетесь один?

Он дёрнул плечами.

– Ну, похоже. Да, пожалуй, и к лучшему.

– Ой, – отмахнулась собеседница, – да будет вам старика изображать. Вы же, Марат, ещё молодой. Сорок-то есть?

– А что, опять недавно про Москву и слёзы показывали? – Он процитировал иронично: – В сорок жизнь только начинается?

– Да уж точно не заканчивается, – заверила Валентина Михайловна. – Разберитесь уж вы наконец. С Лерой.

– Да разве дело только в ней?

– А в ком? В вас? Или это вы про Алину? Ну, ревнует девочка. Это нормально. У неё же никого, кроме вас. Вот как раз – кроме вас с Лерой. Потому и боится, что одновременно станет не нужна сразу обоим. Но ведь сама же при первой возможности из дома упорхнёт и даже не подумает, что оставит в одиночестве: и отца, и подружку. – Она замолчала ненадолго и опять посмотрела чересчур внимательно. – А вы не считаете, что она вот это сегодняшнее представление нарочно устроила?

Марат хмыкнул.

– Даже не сомневаюсь. Конечно, нарочно. Решила повторить за мной. Чтобы я смог оценить со стороны.

Валентина Михайловна ничего не сказала, только улыбнулась странно.

А что, разве он не прав? И Алинке точно не избежать воспитательной беседы. Правда пришлось её отложить на те ближайшие три дня, в которые Марат планировал уехать. Но он не забыл, как бы доченька ни надеялась, не забыл и, вернувшись, выбрал подходящий момент, отловил её в столовой, когда она там с утра, расслабленная, безмятежная, попивала кофе с венскими вафлями. Тоже уселся, придвинув стул поближе, призвал к ответу.

– И что это было?

– Когда? – Алинка невинно захлопала глазами.

– Тогда, – ещё более сурово отрезал Марат. – Когда ты домой явилась чуть тёплая.

Алинка грохнула по столу чашкой с кофе, гордо задрала подбородок. Сейчас припомнит, как он сам явился в точно таком же виде, и скажет, что просто взяла пример, что «яблочко от яблони», «тебе, значит, можно, а мне нельзя» и всё такое. Но дочь выдала совершенно не ожидаемое:

– Отметила начало новой жизни.

– Какой ещё новой жизни?

Никогда не угадаешь, на что она ещё способна.

– Ну вот знаешь, как бывает перед свадьбой? Невеста устраивает девичник. Пап, но ты не волнуйся, это другое. Никакой свадьбы. Просто я переезжаю.

Просто?

– Куда?

– На свою новую квартиру.

– С чего это вдруг? – Марат досадливо поморщился. – Очередной финт ушами в знак протеста?

– А вот и нет! – возразила Алина, пояснила гораздо тише и спокойнее: – Считай, что как раз наоборот. Не протеста. Делайте, что хотите.

– Нет, Алин, – Марат решительно мотнул головой. – Слушай, так не пойдёт. Мне, что, теперь виноватым себя чувствовать? В том, что из дома тебя выжил.

– Пап, ну ты совсем что ли? – опять добавив громкость, воскликнула Алина, размахивая опустевшей чашкой, подскочила из-за стола. – Вот чего ты придумал? Да я в любом случае собиралась отдельно жить. Я тоже уже большая. Смогу. А не смогу, так вернусь. Да и почему новая квартира должна пустой стоять? Зачем мы тогда вместо старой покупали? Чтобы тоже сдавать? Ну уж нет. Тем более я не совсем одна буду. С Васей.

– Каким ещё Васей? – не на шутку озадачился Марат. – Хочешь кота завести?

Дочь несколько мгновений смотрела на него изумлённо распахнутыми глазами, а потом – заржала, в голос.

– Пап! Ой, пап! Ну ты выдал. Кота завести. Ой, я не могу. Кота.

Марат терпеливо пережидал. Между прочим, даже слова не сказал, хотя это её несдержанное ржание реально оказалось обидным. Но, вволю насмеявшись, Алина соизволила, объяснила:

– С Васей Демидовым. Ты же сам меня с ним знакомил. Точнее с его отцом, а тот уже с ним. Не помнишь, что ли? Вы им дом строили. Пафосный такой, с башенками. На за́мок похожий. И я с ним встречаюсь. С Васей в смысле, а не с его отцом. – А потом ещё добавила: – И не с домом. Чтобы ты опять чего не придумал.

Ахаха. Шутница. А главное, вся воспитательная беседа насмарку, не Марат дочь прорабатывает, а она его раз за разом огорошивает своими планами. И он уже просто теряется, о чём с ней следует разговаривать.

– А почему это Вася к тебе перебирается, а не ты к нему? У него же наверняка тоже квартира есть.

Алина отнесла чашку в мойку, потом вернулась, привалилась к столу.

– Есть, конечно, но ты сам подумай. А вдруг мы разругаемся или я на него обижусь. А если мы у него будем жить, я же его выгнать не смогу. Придётся самой уходить. А самой, ну как-то… – Она чуть свела брови, покрутила в воздухе рукой.

– Ясно. Вот с подобного ракурса я точно не рассматривал. Даже в голову не приходило.

Дочь глянула сверху-вниз, произнесла назидательно:

– А тебе и ни к чему. У мужчины подобное не прокатит. Он обязан уйти сам. Если что. А квартиру и всё остальное оставить жене и детям.

Ну и где она набралась подобного?

– Подожди-ка, – остановил её Марат, заявил, тоже снисходительно-назидательно: – Да ты ж сама всё путаешь. Тогда тебе тем более надо к Васе перебираться. Глядишь, скоро у тебя будет уже две квартиры. С таким-то характером, кто с тобой долго продержится? Никто. И придётся Васе уйти. Нервы дороже.

Алинка поджала губы, но не смутилась.

– Ну мы ж ещё не женаты. И я пока замуж за него не собираюсь.

– Так вроде и я не женат, – негромко напомнил Марат, а дочь, посмотрев на висящие на стене часы, оттолкнулась от стола.

– Ладно, пошла я. Скоро уже Вася должен подъехать. Мы с ним по магазинам собирались. Надо же обустраиваться.

Она развернулась в сторону арочного проёма, сделала вид, что уходит, а сама подкралась к Марату со спины, обняла за шею, наклонившись к уху, прошептала заговорщицки:

– Пап. А эту свою проблему ты тоже как-то решай. Договорились?

Осень всё сильнее входила в свои права, обрывала листья с деревьев, собирала последние букеты, сыпавшие увядшими лепестками, и от беспричинной печали время от времени плакала мелким дождём. Вот уже несколько дней было холодно и слякотно, бока машин в грязных брызгах и разводах, на крышах – ржавыми отметинами налипшие листья. А Марат, как всегда, независимо от времени года, в вечных разъездах, даже если просто по городу. Дороги, дороги…