Притопали Пфердхен с сестрой. Мать мельком взглянула в люльку.

– Хм, порядок, – сказала она и пропела:

Спи, усни, закрывши глазки, баюшки-баю,

И не мучай понапрасну нынче мать твою.

Она провела ладонью по лицу малыша. Тот сомкнул веки и мерно засопел.

– Так, Пфердхен. – Мамаша ткнула пальцем в грудь сестры. – Опять кричала во время?.. Хотя вы оба одеты… Но в любом случае, я тебе сколько раз говорила, чтобы ты вела себя тихо? Николас, прошу вас, вы человек сознательный… Не позволяйте этой бесовке, как бы сказать… В общем, не надо близости в нашем доме, хорошо? А то она верещит – уши закладывает. И вам неприятность, и мальчонку моего разбудите.

– Слово рыцаря. – Лавочкин отсалютовал.

– Вот и отлично. А я обещала танец одному красавцу. – Мамаша подобрала юбки и стремительно покинула чадо и Колю с Пфердхен.

– Идите спать, Могучий, – зло произнесла гномиха. – Я лягу здесь. От греха подальше.

Солдат проснулся в отличном состоянии духа. Постель была мягкой, сон глубоким, тишина обволакивающей. Чего еще можно пожелать после ночевок в шахте и под открытым небом?

Улизнув из квартирки разбитных сестриц и поблуждав в гномьих пещерках, Коля выбрел в зал, где вчера гремел пир. Сейчас здесь властвовали тишина и чистота.

Сев за крайний столик, Лавочкин достал карту-схему. Цель, указанная крестиком, находилась где-то близко. Солдат дождался первого проходящего мимо гнома, попросил проводить. Отмеченное помещение не производило впечатления.

Одна стена была расписана волшебными рисунками Страхенцверга, да и та не полностью. Остальные – просто неровные стены. Никаких предметов, гробниц, дверей – только вход в каменный мешок. Полный тупик.

Гном поведал, что накануне своей геройской гибели горбун работал именно в этом зале.

Коля устроил дознание:

– А тут ничего раньше не стояло?

– Всегда пусто было.

На дилетантский взгляд солдата, изображение не несло информации о Барабане Власти.

– Присмотрись, уважаемый, – в отчаянье призвал бородача Лавочкин. – Не изменился ли рисунок?

Коротышка долго пялился на непотребство, запечатленное злым гением, особенно долго останавливаясь на прекрасных женщинах, принимающих лютую смерть в самых необычных обстоятельствах.

– Да нет… Вроде все, как писал праотец…

«Все, точно тупик, – сокрушенно подумал Коля. – А я, дурень, надеялся, что Барабан просто так меня дожидается. Приходи – бери… Неужели карта Рамштайнта ложная? Где мне теперь искать чертов артефакт?..»

– Вообще-то это хрусталь. – Гном пощелкал пальцем по стене. – Способ нанесения рисунка – волшебный. Если картину меняли, должны остаться следы. Вам лучше с колдуном поговорить.

– Будь другом, отведи к нему!

Колдун жил затворником в самой далекой и тесной пещерке. Белая борода начиналась от самого входа и была уложена в несколько колец по периметру норки-комнатушки. Седая мега-мочалка росла из тощего остренького лица, покрытого глубокими морщинами. Колпак и мантия дополняли портрет мага.

– Пришел ко мне спрашивать про незаконченную залу, – проскрипел колдун, когда солдат занес ногу над порогом.

– Да, здравствуйте, я Ни…

– Знаю, кто, зачем и куда. – Старик махнул костлявой рукой: – Не трать времени. Ответ: да, рисунок изменялся несколько лет назад. Читаю будущее. Склоняюсь к необходимости помочь. Соединив все причинные места на картине, получишь подсказку. Все, иди. Буду держать за тебя пальцы.

Колдун показал нитку, на которой висела гроздь серых сухих пальцев.

Лавочкин поспешил ретироваться.

– А что это за пальцы? – поинтересовался он у гнома-проводника.

– Это священный амулет нашего рода – настоящие пальцы Страхенцверга. Они светятся в темноте и приносят удачу тому, за кого их держат.

– Отличная новость, – хмыкнул Коля. – Хоть на конкурс везунчиков записывайся.

Гномы с готовностью исполнили прихоти Николаса Могучего: принесли в незаконченную залу стол и стул, отыскали проворного художника.

– Сможешь перенести картину со стены на бумагу? – спросил его Коля.

– Завсегда легко. – Рисовальщик поклонился. – У господина героя отменный вкус. Поздние работы Страхенцверга отличаются особой экспрессией и смысловой наполненностью…

– По-моему, они столь же отвратительны, как и ранние. – Лавочкин прервал льстивые речи художника. – У меня есть особая просьба. Сделай изображение светлым, почти бледным.

Солдат постеснялся сформулировать более конкретную задачу.

– Сколько тебе понадобится времени? – поинтересовался он.

– С учетом того, что нужно изготовить краски, неделю.

– Долго. Можешь нарисовать черно-белый эскиз?

– Да, за сутки.

– Остановимся на этом варианте. Пиши грубо, главное – пропорции.

Следующие сутки Коля провел в ожиданиях. Он не стал мешать художнику. Послонялся в пещерах, подсобил нескольким гномам, таская тяжести. Поискал Хельгу. Она занималась изучением древних скрижалей и разговаривала со старейшинами.

Зато Палваныч был весь к услугам солдата. Козленку отвели отдельную комнатку, принесли свежей травы, налили воды.

– Отлично устроились, товарищ прапорщик, – сказал Лавочкин.

Дубовых непонимающе поморгал, уплетая одуванчики.

Солдат прогулялся с козленком на поверхность, к водопаду. Палваныч побегал по лугу. Коля выкупался в озере, ныряя до каменистого дна и доставая красивые разноцветные голыши. Наплававшись вдоволь, сел на берегу обсыхать.

Лавочкину было не особо весело. Он наблюдал за резвящимся прапорщиком и вдруг подумал, что скучает по разговорам с ним, по тупизмам Дубовых, по своим попыткам подколоть начальника…

Козленок словно почувствовал настроение солдата, подошел к нему, ткнулся в плечо. Коля погладил земляка по рогатой голове. И как-то непроизвольно заговорил с ним, тренируя умение приврать:

– Давайте-ка, товарищ прапорщик, я доложу вам текущую оперативную обстановку. Нас с вами послали за Барабаном Власти, довольно мощным магическим артефактом. Много веков назад сделали несколько таких волшебных инструментов. Три штуки отдали эльфам, семь барабанов достались гномам, а девять получили люди. Волшебные артефакты гарантировали хозяевам победу в сражении, поднимая боевой дух войск на небывалую высоту… Но в пещерах Темномырдора нашелся умник, который смастерил супербарабан, подчиняющий себе остальные. Вот представьте. Спят люди, гномы, эльфы, никого не трогают. А этот умелец у себя в замке начинает бить в свой Барабан Власти. И мгновенно все девятнадцать барабанов повторяют удары главного! Спящие вскакивают, как солдаты во время ночной побудки, хватаются за оружие, и все такое… В общем, устали три народа, стали подозревать друг друга в нечестном использовании барабанов. Вспыхнул ряд войн. Были разрушены города, вытоптаны посевы, завалены пещеры, а уши эльфов стали самым модным украшением воина-гнома. Что обиженные эльфы вешали на свои доспехи, я, пожалуй, не скажу. Потом стало ясно: бедокурит тот умник, сварганивший Барабан Власти. Разведчики разузнали, мол, в Темномырдоре готовится Апокалипсический Удар – удар в Барабан Власти, нанесенный с использованием особой техники после многодневного выбивания сверхзамороченного ритма. Апокалипсический Удар должен многократно усилиться «младшими» барабанами. Люди, гномы и эльфы съехались на совет и постановили уничтожить свои барабаны, а потом пойти и поставить темномырдорского умника на место. Что и сделали. Отобрали барабан, закрыли его за семью печатями, а умельца посадили в тюрьму, запретив до конца своих дней изготавливать музыкальные инструменты. Слишком необузданный талант выказал.