В горячую импровизированную ванну они упали вместе. Последним усилием он вытолкнул Ингу на поверхность, погрузившись при этом с головой. Когда Арсений вынырнул, Инга уже сидела по пояс в воде и безудержно хохотала. Встав на ноги, Арсений в сердцах хлопнул по поверхности ладонью. Брызги полетели во все стороны, окатив Ингу с головы до ног.

– Ах так! – крикнула она и, зачерпнув воду обеими руками, плеснула на Арсения.

До хижины добрались они не скоро, счастливые и усталые. Готовить уже не было сил. Праздничный стол украшали консервы и давно хранимая бутылка коньяка. Простые алюминиевые кружки заменили бокалы из тонкого стекла. Правда, нужно признать, конфеты оказались весьма кстати. Уже ночью они сидели, обнявшись, на лежанке. Пили обжигающий кофе. Снова и снова целовались, привыкая к губам друг друга, осторожно, стараясь не спугнуть того, что между ними зародилось.

Арсений медленно провел ладонью по напряженной груди Инги. В пляшущем свете коптилки ее лицо выглядело совсем юным. Сердце вдруг защемило от сладкой боли. Срывающимся от волнения голосом Арсений, преодолевая душевный трепет, вдруг сказал:

– Я люблю тебя! Выходи за меня замуж!

Инга растерялась только на мгновение. Прильнув к его груди, она как-то странно задрожала и, пряча лицо, прошептала:

– Как же долго я ждала этих слов! Я люблю тебя! Как только увидела, сразу почувствовала: ты именно тот человек, которого я искала всю жизнь. Я согласна! Мы вернемся к людям, поженимся, будем жить долго и счастливо!

– Зачем тебе к людям? – с ноткой удивления спросил Арсений.

– Как? Но ведь здесь нельзя жить! Вдруг все начнется сначала?

– Эти уже не начнут, – с расстановкой напомнил Арсений.

– Но могут появиться другие! – возразила Инга.

– Ничего, и с другими разберемся! – усмехнулся Арсений.

– Но так жить нельзя! Я согласна выйти за тебя замуж только при одном условии – мы вернемся домой! Пойми, у меня там работа! Высокооплачиваемая работа. Мои родители помогут тебе устроиться. Конечно, хорошую работу найти не просто, но я надеюсь, у нас все получится. Тебе понравится в городе! Поверь, так намного лучше, чем всю жизнь вековать в тайге!

– Не понимаю, чем тебя не устраивает тайга? Кроме того, я не могу понять, зачем тебе работать? Я в состоянии прокормить и тебя и детей! – не соглашался Арсений.

– Это ты не понимаешь! Я работаю в солидной компании. Мне нравится то, что я делаю! Кроме того, у меня отличные перспективы! Если все пойдет хорошо, через пару лет я стану начальником отдела логистики. Это очень приличные деньги! – горячо убеждала его Инга.

– Выходит, ты предлагаешь мне все бросить и отправиться к черту на кулички, чтобы там начать новую жизнь? – уточнил Арсений.

– Разумеется! Только там мы сможем быть счастливы! – Инга вскочила в возбуждении и, отчаянно жестикулируя, продолжала: – Вот смотри! Ты здорово стреляешь! Так? Найдем тебе работу тренера по стрельбе или еще что-нибудь. Подучишься, обретешь нормальную специальность, станешь работать. Ты кроме как охотиться, что-нибудь умеешь делать?

– Да так, кое-что, – пожал плечами Арсений. – Давай поговорим об этом завтра. Ночь на дворе. Если ты так хочешь уехать отсюда, то с утра нужно собираться, идти в поселок. Искать, на чем сможем добраться до города. Как-то попасть на Транссиб. Только так мы сможем уехать.

Бурый плащ Хранителя болтался на исхудавшем теле, как на пугале. Пыльные, разбитые ботинки загребали мелкие камешки. Человек брел по неприметной тропе, исполняя свой долг. Долг, предначертанный свыше. Остановившись у корявого куста, он грязной, заскорузлой рукой отщипнул несколько ягод. Отправив их в сухой, с потрескавшимися почерневшими губами рот, прожевал, судорожно глотнул и, опираясь на высокий посох, зашаркал дальше. Путь его бесконечен, он должен обходить плато и прилегающие горы. Следить, чтобы никто не оставлял непотребства. Впрочем, местный люд не особо шастает по горам. Места заповедные! Здесь одних святилищ сколько! Не счесть! Только иногда, очень редко приходят поклониться святыням страждущие исцеления.

Голод перестал мучить Хранителя где-то на третий или четвертый день, а может, на пятый. Он давно сбился со счета. Дни, как и ночи, похожи один на другой. Хранитель бродит по плато почти без остановки. Иногда, когда силы почти оставляют его, он ложится на камень и спит час или два. И снова в путь. Необратимый, монотонный, исцеляющий душу и сердце.

Бесконечна дорога. Неизменны горы. Вечное солнце поднимается над ними и неспешно катится по небосклону. Так было всегда. Ничто не меняется. Только люди приходят, уходят, исчезают в бездне времен. Хранитель шел по тропе. Без видимой цели. Загребал пыль разбитыми ботинками. Голова его была опущена. Руки повисли, как плети. Тяжелый посох волочился по каменистой земле, оставляя за собой змеистый след. Однажды вдали появился странный человек. Оборванный, грязный, он шел, так же как и Хранитель, не выбирая пути. Взгляд его был туманен. Губы непрерывно что-то шептали. Петляя, обходя скалы и пропасти, их дороги пересеклись. Хранителю стало ясно, что человеку, хотя и здешнему по облику, не место в горах. То, что висело над ним, напоминало черную непроглядную тучу. Выбор оказался невелик. Можно вывести к людям, можно закружить навсегда в горах. Хранителю не вольно выбирать. Как было велено, он взял человека за рукав изодранного камуфляжа и повел к ближайшему селению. Странно, но человек, бормотавший слова молитвы, тоже не нуждался в пище. Только изредка, когда силы оставляли его, он жевал сухую траву или срывал ягоды с кустов. Что ж, Хранителю не позволено рассуждать, что заставило человека принять такой обет. Он просто вел его за собой. Когда они спустились с гор и пошли по тайге, Хранитель ощутил тревогу. Там, впереди, таилось что-то страшное. Он прислушался к себе, но все же двигался по ниспосланному пути. Хранитель не волен отступать. У каждого свой путь. Если суждено прервать его, то придет другой Хранитель.

На широкой поляне стояли заброшенные домики. Возле крайнего – странный загон, обнесенный колючей проволокой. Пустые ржавые ведра. Россыпь стреляных гильз. Хранитель смущенно огляделся. Что-то на самом краю сознания подсказывало ему, что он уже когда-то пережил подобное. Но вспоминать об этом было больно. Больнее, чем израненные, стертые в кровь ноги или разорванное сердце. Человек, идущий с ним, не обратил внимания на странное место, от которого веяло страхом и страданием, просто шел следом и тихо вполголоса читал мантры. Странные слова! Хранитель впервые за долгое время удивился. Мантры! Вроде когда-то слышал. И тут же забыл и слова, и боль. Путь длинен. Все забудется. Только долг и великая обязанность Хранителя останутся вечно.

Они много дней шли по тайге. Напрямик, не выбирая дороги. Шли днем и ночью. Слизывали по утрам росу с листьев. Иногда собирали опавшие шишки, выбирая из них уцелевшие орешки. Когда вышли на торную дорогу, Хранитель собирался повернуть назад, но человек потянулся за ним. Пришлось его вести дальше. На поле, раскинувшемся неподалеку от селения, Хранитель опустился на траву, накинул на голову бурый, как старый камень, плащ, и человек потерял его. Некоторое время он топтался на месте, но, завидев вдали дома, потянулся к ним. Некоторое время Хранитель наблюдал за ним. Когда человека заметили, тихо встал и отправился обратно, в горы. Туда, где и положено обитать Хранителю.