Ожидание отказа ничуть не ослабило чувств стыда и разочарования, охвативших Сано. Прелестный пейзаж, смех отдыхающих стали отвратительными. Не предвещает ли провальное сватовство неудачу в расследовании?

Он сказал деревянным голосом:

— Я все понимаю, судья Уэда. — И осознал, что сожалеет не только о потере выгодного брака с привлекательной девушкой.

Судья Уэда отличался справедливостью, желание выслушать и Рэйко и Сано подтвердило это. Судья выносил суровые приговоры преступникам, но всегда учитывал смягчающие вину обстоятельства, что говорило о его милосердии. Упоминание положительных и отрицательных сведений о Сано, а также тактичный отказ обнаружили умение судьи сочувствовать. Уэда был выше мздоимства, интриг и, естественно, не входил в число коррумпированных чиновников. Сано почел бы за великую честь породниться с таким человеком.

Чтобы скрыть огорчение, он принялся изучать дорожку. Несостоявшиеся родственники обогнули павильон Киёмидзу и подошли к водоему. Судья положил ладонь на руку Сано:

— Желаю вам успеха в расследовании и счастья в будущем.

Сано поднял взгляд, но едва расслышал искренние слова. На балконе павильона появилась знакомая фигура.

Одетый в великолепное кимоно, канцлер Янагисава озирал цветущие окрестности. Рядом с ним стояли не менее роскошно одетые мужчины. Сано узнал нескольких сановников. Деловая встреча, совмещенная с загородной прогулкой.

Мускулы у Сано напряглись, во рту стало сухо. Рано или поздно им с Янагисавой придется встретиться наедине. Если не для того, чтобы установить вину или невиновность канцлера, то для того, чтобы выяснить отношения. Желая перебороть страх перед такой встречей, Сано мысленно перечислил причины, по которым Янагисава мог оказаться охотником за бундори: родственная связь с Фудзиварой, особенности характера, попытки помешать следствию. И больше ничего. Получалось, второе после Цунаёси должностное лицо в Эдо, уважаемый чиновник бакуфу слишком занят государственными делами, чтобы заботиться о старинной ссоре. Только основательность Сано, присущее ему стремление к истине включали Янагисаву в список подозреваемых. А если канцлер не является убийцей, то нужно умилостивить его. Так или иначе Сано всегда будет зависеть от Янагисавы.

— Вы, наверное, хотите немного погулять в одиночестве? — спросил Уэда.

Судья деликатно давал Сано время, чтобы прийти в себя после отказа и как ни в чем не бывало присоединиться к остальным.

Янагисава скрылся в павильоне.

Сано решил: это единственный шанс поговорить с канцлером наедине. В официальной аудиенции Янагисава может отказать.

— Благодарю вас, досточтимый судья, — сказал Сано. Более не в силах увиливать от дела, которое наполняло ужасом, он пустился вниз по дорожке.

Вскоре Янагисава вышел из павильона и ступил на лестницу. Лениво покинув холм, он неспешно двинулся к пруду Синобадзу. Сано — следом. Янагисава шел между чайными домиками в сторону островка, на котором стояла кумирня богини воды Бэнтэн. Сано не отставал. Сердце дрожало, ноги не слушались.

Канцлер миновал ворота кумирни. В небольшой сосновой роще, окружавшей павильон, было безлюдно. Сано сделал глубокий вдох и выпалил:

— Досточтимый канцлер Янагисава, не соизволите ли вы поговорить со мной?

Янагисава обернулся. Полуулыбка, игравшая на лице, исчезла, глаза превратились в тлеющие угли.

— Мне нечего сказать вам, сёсакан, — выдавил он с ядовитой вежливостью. — Как вы смеете нарушать мой покой столь бесстыдным образом? Оставьте меня сейчас же!

Смелость покинула Сано, тем не менее он опустился на колени и поспешно заговорил:

— Досточтимый канцлер, пожалуйста, скажите, чем я вас прогневил. Я хочу исправить свою оплошность.

Вместо ответа Янагисава со злостью пнул Сано. Сандалия толстой деревянной подошвой угодила в плечо. Сано упал навзничь, вскрикнув от неожиданности и боли. У него зачесались руки. Эх, рубануть бы мечом этого человека, которого, согласно бусидо, нужно было почитать как лицо, представляющее повелителя. Ему захотелось доказать, что именно Янагисава является охотником за бундори… Почти захотелось.

Янагисава, сжав кулаки, стоял над ним. Кожа вокруг рта побелела от ярости.

— Вы ничего не можете сказать или сделать, чтобы оправдать свои попытки представить меня убийцей.

— Я не пытаюсь обвинить вас, — запротестовал Сано, шокированный поведением, не свойственным канцлеру. Хорошие манеры тот, похоже, приберегал для сёгуна.

Сано неуклюже поднялся, осознав: замковые шпионы сообщили Янагисаве о том, что Ногуши ищет потомков генерала Фудзивары.

— Я всего лишь прорабатывал одну из версий. Откуда мне было знать, что ваши предки каким-то образом свяжут вас с убийствами! Я навожу о вас справки только ради тщательности расследования. Я никому не говорил, что вы в списке подозреваемых. У меня даже язык не поворачивается назвать вас охотником за бундори.

Сано умолк и невольно подумал: «Интересно, в чем коренится гнев канцлера — в причинах, о которых он заявил, или в страхе разоблачения?».

Янагисава двинулся на Сано.

— Вы подрываете мою репутацию и настраиваете против меня сёгуна тем, что клевещете на моих предков и распускаете лживые слухи. — Слова вылетали из перекошенного рта, словно струи едкого пара. — Я этого не потерплю. Вы слышите меня? — Он припер Сано к воротам.

Сёсакан растерялся. Подобные планы ему никогда не приходили в голову, хотя он подозревал: другие чиновники из бакуфу именно так и действуют против своих противников. Теперь понятно, почему Янагисава ожесточился.

Терять Сано было уже нечего, и он приступил к допросу:

— Досточтимый канцлер, вы можете доказать свою невиновность, рассказав, где вы были во время убийств. Если у вас есть надежное алиби…

Он задохнулся: Янагисава схватил его за ворот и притянул к себе так близко, что их лица, почти соприкоснулись.

— Слушай меня, Исиро, слушай внимательно, — прошипела уродливая маска, в которую превратилось благообразное лицо Янагисавы. Сано попытался вырваться, не тут-то было. — Я канцлер его превосходительства. Ты лакей, да и то всего лишь на три дня. У тебя нет права допрашивать меня, я не обязан тебе отвечать. — Горячая кислая слюна брызнула на Сано. — Если ты не прекратишь злить меня наглыми вопросами и лживыми обвинениями…

Янагисава вдруг отпустил Сано, сделал шаг назад и, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, оправил одежду. Злобная маска исчезла, лицо вновь обрело мягкие черты. Но глаза остались темными бездонными колодцами ненависти. Что удержало его от прямых угроз? Утонченные чувства или страх настроить против себя опасного человека? Этого не знали ни Сано, ни сам Янагисава. Когда он снова заговорил, голос был тихим и внушительным:

— Скажу просто. Я не позволю вам добиться успеха в расследовании, сёсакан. — Он быстро пошел прочь.