Данте потянулся к ней, чтобы увести от края. В этот момент Лина позволила себе упасть.

Данте собирался последовать за ней, когда Хранительница времени встала у него на пути. Словно из ниоткуда появилась она перед ним.

– Ты знаешь правила. И знаешь, каково наказание, – сказала она.

Она подняла руку. Из толпы спутников, следовавших за Хранительницей времени, как тени, вырвалась фигура. Это был один из охранников. Одним быстрым движением мужчина снял хронометр Данте с запястья.

– Ты отстранен от путешествий, – заявила Хранительница времени.

– Мы не можем позволить Лине попасть в беду, – возразил Данте. – Она еще не знает всего.

– Ей здесь не место, – произнесла Белая дама. – Она лишена самого главного, чем может обладать путешественник во времени, – смирения.

Данте помрачнел.

– Ты не можешь помочь Лине, – сказала Хранительница времени. – Никто не может.

Что это было? Путешествием во времени Лина никак не могла это назвать. Скорее, временным грохотом. Она кувыркалась, плюхалась и гребла по туннелю образов, прежде чем попасть в прошлое. В третий раз дикое путешествие по временной петле едва ли казалось более знакомым. Ей просто не удавалось пройти процесс в полном сознании. Что-то по пути к Айхбергу было неправильным. Ее тело уже прибыло, а разум дезориентированно парил между вчера и завтра, между небом и землей. С трудом открыла она глаза. Кровь стучала у нее в висках, словно хотела взорвать черепную коробку.

Крыша спортзала висела под строгим низким зданием, из дымовых труб вырывались облака дыма, машины прилипали к асфальту, как лампы под потолком, деревья тянули свои голые ветви вниз, словно искали опоры в безупречно синем небе. Ее плечи были прижаты к земле, спина болела, пальцы нащупали снег. При каждой попытке подняться гравитация безжалостно тянула ее обратно на промерзшую землю. Прошло несколько секунд, прежде чем Лина поняла, что это не мир, а она сама лежит верх ногами. Вместо того чтобы изящно приземлиться на обе ноги, как Данте, она лежала на земле. Мыски ее ног указывали на небо, голова была откинута назад.

Пронзительный вскрик заставил ее очнуться от шока. Ярко-красная вспышка пролетела мимо ее головы, отправив ком снега ей в лицо. В ее ушах раздался испуганный визг. Она неловко перевернулась на живот и увидела насмерть перепуганную девочку на огненно-красной ледянке, которая увернулась от нежданно появившейся человеческой преграды, и теперь ледянка была испорчена деревом. Звук треснувшего пластика разнесся над Айхбергом. Лина виновато опустила голову.

Путешествия во времени в канун Нового года грозили ощутимыми побочными эффектами. Лина не подумала о зиме, превратившей одинокий холм в популярную детскую горку. Десятки детей резвились на снегу. Лина хотела было последовать за девочкой на санках, чтобы убедиться, что с ней ничего не случилось, когда заметила мужчину, читающего на скамейке «Утро». «Наступает 2007 год!» – гласила передовица. Чувство восторга охватило ее. День был тот, и время года, и место. У нее получилось. Недоверчиво она второй раз посмотрела на заголовок. «Наступает 2007 год! «Утро» желает миру любви, счастья, здоровья, успеха и мира». Больше всего Лине хотелось сейчас иметь перчатки. Но что такое этот небольшой морозец по сравнению с тем ошеломляющим фактом, что ей удалось самостоятельно попасть в прошлое.

Несколько одиноких снежинок кружилось вокруг нее. Ее щеки пылали от волнения. С радостью она вдохнула холодный снежный воздух, когда сверкнула яркая вспышка. В метре от нее прыгал плотно укутанный крошечный рыцарь-джедай, размахивая мечом перед ее носом. Маленький мальчик был готов защищать Землю до последнего, но в целях предосторожности держался на некотором безопасном расстоянии. Его маленькая подружка, серьезная девушка со стрижкой боб, в луноходах, толстых колготках и клетчатой юбке, выглядывавшей из-под славного пальтишка, оказалась значительно смелее. Лина сразу же узнала неравный дуэт. Ей казалось, что она случайно попала на фотографию со Дня святого Николая.

– Она появилась внезапно, просто так, – пробормотал Йонас, в поисках укрытия за спиной своей подруги Бобби.

Пока Йонас настаивал на отступлении, в Бобби победило любопытство. Она бесстрашно приблизилась.

– Ты инопланетянка? – спросила она.

– Что-то в этом роде, – призналась Лина.

Бобби наклонила голову и посмотрела на Лину с научным интересом. Инопланетянка, которая выглядела, как девушка, и говорила так же, явно сбивала ее с толку.

– Она плохая, – прошептал Йонас.

Бобби так не считала. Ее взгляд сканировал каждый сантиметр тела Лины. В маленькой голове явно что-то вращалось, прежде чем она задала решающий вопрос, который терзал ее душу.

– Твоя мама не надевает на тебя зимние вещи? – спросила она.

– Мне не холодно, – солгала Лина, подавляя дрожь. На самом деле она жалела, что недостаточно подготовилась к путешествию.

– Мне тоже, – сказала Бобби. – Но я всегда должна надевать колючие колготки. Они дурацкие.

– Ты должна иногда говорить «нет», – посоветовала Лина. – Иначе тебе когда-нибудь исполнится пятнадцать, а твоя мама все равно будет командовать.

– Нет, – прошептала Бобби, не сводя глаз с Лины.

– Нет, – повторила Лина глубоким голосом. – Как медведь. Нет.

Сзади Йонас потянул за куртку Бобби.

– Пойдем.

– Нет, – перебила его Бобби.

Йонас отпрянул назад. Бобби попробовала еще раз.

– Нет, – сказала она.

А потом еще раз:

– Нет, нет, нет.

На лице Йонаса застыл ужас, словно он боялся, что инопланетянин захватил власть над его подругой.

– Нет, – радостно закричала Бобби на всю гору.

– Йонас, Бобби, хотите горячего чая и печенья? – раздался голос. Лина узнала Генриетту Альберс, которая размахивала термосом на вершине горы. Бобби не могла оторваться. У нее в запасе была еще тысяча вопросов.

– У вас есть НЛО? Все инопланетяне похожи на тебя? А инопланетяне говорят на всех языках мира?

– Где же вас носит? – нетерпеливо прозвучал голос матери Бобби. Вопрос прозвучал скорее как приказ.

Йонас послушно побежал прочь.

– У инопланетян есть папы и мамы? – спросила Бобби.

Лина печально покачала головой.

– Я работаю над этим, – призналась она.

– Бобби, – закричала Генриетта Альберс. – Марш сюда!

– Горячий чай звучит хорошо, – сказала Лина. – Чай звучит как однозначное «да».

Бобби неохотно подчинилась и все равно каждые три секунды оборачивалась на Лину.