В голосе миссис Каммингс зазвучала особая гордость: указавна столики, она сказала:

- Тогда вам будет интересно услышать историю моих столов длявафель. Они принадлежали моему родственнику, самому Джону Джейкобу Астору!

Брайан и Джейд молча переглянулись, но вежливо выслушалихозяйку дома и изобразили должное восхищение. Потом их подвели к одному изстоликов и усадили напротив незнакомой пары.

Женщина протянула ей руку и энергично сказала:

- Хэлло, я миссис Дженис Стоукс, а это мой муж Эдгар.

О Брайан! - Она кивнула ему, как хорошему знакомому.

Джейд уселась, мысленно застонав. Сладкая лицемерная улыбкаженщины и прищуренные злобные глазки кого-то ей напоминали, но кого именно, Джейдне могла сообразить.

Эдгар Стоукс сидел у стола боком и дымил довольно противнопахнувшей сигарой. Когда его представили, он только хмыкнул и снова сталслушать разговор за соседним столиком.

Официант поставил перед ними тарелку, и Джейд впервые в жизниувидела вафлю: поджаристое изделие из теста в форме сердца, на котором былинебольшие квадратные вмятинки. На вид это было необычайно аппетитно, и онапотянулась за серебряным сосудом с малиновым соусом, краем глаза заметив, какБрайан щедро зачерпнул себе вишневого варенья.

Дженис Стоукс небрежно заметила:

- Ариста лично следит, чтобы каждое лето закупались самыеотборные фрукты и ягоды для варенья и сиропов. Теперь уже никто этим незанимается, - добавила она, презрительно захихикав.

Джейд сразу же ответила:

- Ну, насколько я могу судить, ее труды не пропадают даром!- Она как раз откусила первый кусочек. - Необычайно вкусно. Приятноеразнообразие после всех этих сухих печений и пышек, которые подают в другихдомах.

Дженис Стоукс, преданная поклонница печений и пышек,негодующе выпрямилась.

- Ну, "вечеринки с вафлями" - это старо, -обиженно выдавила она. - А вот печенье и пышки - нет.

- И очень жаль.

Джейд ответила на ее ледяной взгляд точно таким же, мысленноукоряя себя за то, что невзлюбила эту даму с первого взгляда. Кого же она ейнапомнила? Джейд ломала голову, но никак не могла сообразить.

Дженис положила вилочку, сделала крошечный глоток чая, апотом уперла свой острый подбородок в переплетенные пальцы, унизанныебриллиантовыми кольцами, и принялась допрашивать Джейд.

- Я слышала, что вы дальняя родственница покойной женыБрайана. - Тут Брайан резко поднял голову. - А в каком именно вы родстве?

Брайан ответил за Джейд:

- В очень далеком. Мы познакомились, когда я был в Ирландии,куда отправился во время траура, чтобы навестить родных Марни.

- Как мило, - пробормотала Дженис таким тоном, который ясносказал, что она так не думает. - И она приехала, чтобы помочь вам пережитьгоре? Очень душевно. Но разве у вас там не осталось близких, по которым выскучаете, милочка?

Джейд покачала головой. Вафли ей понравились, а вот разговор- нет, так что она решила не произносить больше ни слова. Однако она былаизумлена, когда услышала, что миссис Стоукс известно, что она наняла Литу.

- Насколько я знаю, у нее очень хорошая репутация. Раньшеона работала у одной моей приятельницы.

От Джейд не укрылся довольный блеск глаз ее собеседницы, иона мысленно обещала себе поговорить с Литой относительно ее склонностисплетничать. Несомненно, у нее есть приятельницы среди прислуги в других домахНью-Йорка, и Джейд нисколько не хотелось, чтобы они слышали интересные новостио ней.

Кто-то подошел к их столику и заговорил с Эдгаром. Дженисприсоединилась к их разговору. Джейд заметила, что у Брайана вид не оченьдовольный. Не съев и половину своей вафли, он встал и шепотом сказал ей, чтонамерен присоединиться к мужчинам, которые вышли из дома, чтобы подышатьвоздухом и выпить любимого напитка американцев - пива. Миссис Каммингс недопускала, чтобы в ее доме подавали спиртное, так что было негласно принято,чтобы мужчины выходили на улицу, если им хотелось выпить.

- Возвращайся скорее, - сказала она, взглядом давая ему яснопонять, что ей неприятно оставаться одной с несимпатичной миссис Стоукс. Онкивнул и улыбкой показал, что понял ее.

Джейд собиралась уже извиниться и встать из-за стола под темпредлогом, что ей хочется поговорить с дамой за соседним столиком, но в этуминуту человек, с которым разговаривали Стоуксы, ушел, и Дженис возобновила разговор,прежде чем Джейд успела вырваться на; свободу.

- Бедному Брайану пришлось пережить такую трагедию!

Потерять сына! Как мило, что вы могли оставить свою страну иприехать сюда, чтобы помочь ему начать новую жизнь!

- Трагедия была двойная, - поправила ее Джейд, почувствовав,что имя Марни было намеренно опущено из разговора.

- Ну конечно, - неохотно согласилась ее собеседница,презрительно улыбаясь. - Но вы, наверное, знаете, что они не были таксчастливы, как считали все окружающие.

Джейд удивилась: ей показалось, что она ослышалась.

- Почему вы так говорите? Брайан очень сильно любил Марни. Иони были счастливы вместе.

- О, я говорила не об этом. - Дженис небрежно взмахнуларукой. - Я не сомневаюсь в том, что они любили друг друга.

Но вы должны понимать, что, когда они поженились, Брайананегласно вычеркнули из списка представителей высшего общества, ведь у Марни небыло должного происхождения и ее так и не приняли в высшее общество.

На этот раз Джейд уже откровенно выразила свое недоверие.

- Что вы сказали? - переспросила она, изумленно поднимаяброви.

Дженис засмеялась - нервно, резко и неестественно.

- Ну, милочка, вы же с ней в родстве, так что не сомневаюсь,что вам известно: ее отец служил в поместье Стивенсов сторожем! Конечно, все, ктовидел Брайана и Марни вместе, чувствовали, что они очень влюблены друг в друга,но друзья родителей Брайана знали, как те были шокированы этим неравным браком.Брайан никогда в этом не признавался, но всем было известно, как онрасстроился, узнав, что исключен из числа самых лучших семейств Нью-Йорка.

Джейд подумала, что если Дженис Стоукс говорит правду, тотогда понятно, почему Брайан все время настаивает на том, чтобы она самастаралась войти в высшие круги Нью-Йорка.

Ему не хватало приглашений на самые крупные и значительныеобщественные мероприятия, и он хотел снова на них присутствовать - вместе сней.

Дженис напустила на себя выражение глубокого сочувствия исожаления и, прижав руку к груди, прошептала:

- Ах, милочка, надеюсь, что я не ранила ваши чувства!