— Ну вот, опять вы за старое!..

Александр Борисович понял, что этот спор у них, видимо, давний, никакой роли в их отношениях не играющий, и вообще, скорее, игра «на публику», чем что-то серьезное.

— А вы взгляните! Рыбка такая, рыбка этакая, икорка стерляжья, икорка сига, а вон — лосося…

— Заморская баклажанная, — в тон ему добавил Турецкий.

Бугаев, этот приземистый крепыш, снизу вверх испытующе взглянул на Александра Борисовича и рассмеялся. А смех у него был приятным, это отметил Турецкий. «Черт его знает, — подумал, — может, договоримся?»

И вот теперь уже, после первой рюмки под балычок нежнейшей нельмы, и перешел к делу Александр Борисович. Перешел, потому что увидел накапливающееся в глазах адвоката нетерпение. Все эти рыбки-балычки были ему не в новинку, и, естественно, не ради какой-то там закуски попросил устроить ему свидание с сибирским олигархом московский следователь.

Вопрос об Орлове был для Бугаева, мало сказать, неожиданным. Он вполне мог ассоциироваться в его мозгах и с какой-нибудь очередной провокацией следственных органов, которые уже не раз пытались дотянуться до него, да вот все пока кончалось благополучно, слава богу, срывалось у них. И он насторожился, задумался. Потом уперся тяжелым взглядом в адвоката, но встретил лишь безразличное пожатие плеч: мол, ничего сверхособенного не наблюдается. Вопрос вполне естественный, можно отвечать, но думать самому при этом следует…

Так перевел для себя Турецкий мимику адвоката. И приготовился слушать. Магнитофона он с собой не брал, да и вряд ли была в нем сейчас надобность. Он хотел услышать только то, чем интересовался. А подстраивать хитрые ловушки Бугаю в присутствии его многоопытного адвоката было бы в высшей степени бессмысленно, да и некрасиво. Марку надо держать.

И Николай Степанович, помолчав и продемонстрировав, что он собирается с мыслями, начал рассказывать. Сперва о том, как он впервые увидел генерала, появившегося в их «губернии», как тот понравился ему, ибо импонировал своей духовной силой и уверенностью. Он приехал не устраивать предвыборные гонки с какими-то иными конкурентами, а победить. Бугаев и себя самого считал таким же человеком. Если уверен, что способен, берись, а сомневаешься — не лезь, не трать средств и нервов. Вот он и решил, что с таким губернатором ему, кажется, по пути. Собрал своих промышленников и бизнесменов, своих партнеров и соратников, изложил им личную точку зрения. Для тех, кто был не уверен, нашлись и аргументы, и средства объяснить популярно…

Бугаев не назвал, что это за «средства». Но уже одно то, что он без всякого стеснения сказал о них, говорило о его предельной искренности в настоящий момент. Вероятно, так все оно и было. Во всяком случае, адвокат кивал, поддерживая каждое произнесенное слово.

Ничуть не смущаясь и без всякой подсказки со стороны, вспомнил Бугаев и об их первой «стычке», если то событие можно было обозначить именно таким термином. И вот тут оценил Александр Борисович «работу» адвоката. Значит, не только слушали, но и думали при этом, готовились. Иначе не был бы рассказ Бугаева столь гладким и словно бы выверенным заранее.

Итак, Орлов обосновался в кабинете ушедшего со своего поста прежнего губернатора, с которым у Бугаева, между прочим, тоже были достаточно спокойные отношения — по той простой причине, что с просьбами или, не дай бог, требованиями он никогда не лез и сам ненужных советов не давал. Но через короткое время Николаю Степановичу показалось, что генерал, каким бы умным или даже по-своему талантливым он ни был от рождения, все равно останется генералом. А экономика края — это совсем иная ипостась, тут совершенно другие таланты необходимы. И, кстати, та команда, с которой прибыл сюда Орлов, по большому счету, оставляла желать много лучшего. Опять же, и известных людей среди них не было, которые в трудную минуту могли бы помочь нужной подсказкой. А ситуация в крае между тем стараниями всех предшественников складывалась, мягко говоря, довольно плачевно. Руководство успехами похвастаться не могло. Тут тебе и несвоевременная выплата зарплат бюджетникам, и скудный «северный завоз», и провалы в «коммуналке», и безудержный рост коррупции в правоохранительных органах, словом, много чего накопилось. Справиться с таким трудным, а в какой-то степени даже и критическим положением путем размахивания генеральской шашкой, то есть владея исключительно силовыми методами, к которым Сибирь приучают уже не первый век, да все никак толком не выходит… короче, Бугаеву показалось, что в настоящий момент это нереально. Но, будучи коренным сибиряком, давно знающим и край, и людей, и, в первую голову, их нужды, он подумал, что на первых порах, может быть, стоит «молодому губернатору» чуть снизить свой апломб да и послушаться старожилов? С этой целью Николай Степанович и послал к Орлову своего доверенного человека — гонца, чтобы тот изложил в общих чертах существо предложения. Конечно, надо было иметь при этом в виду, что решающую поддержку Орлову на выборах оказали именно они, бизнесмены, искренне полагая, что генерал явится именно тем человеком, который позарез нужен Сибири. Ну а что касается дружеской помощи на первых шагах — так какой же умный человек от нее откажется?

Орлов же, к великому огорчению Николая Степановича, истолковал встречный шаг как способ добровольного отстранения его от власти. Мол, вот тебе пятьсот тысяч баксов ежемесячно, в качестве компенсации, и сиди себе молча в своем кабинете. А уж рулить в крае мы станем без твоей помощи! Чушь, разумеется, бред! Да и суммы какие-то запредельные! Однако нашлись же люди, которые поверили. Либо сделали вид, что верят. Ну и пошло. Полились помои на голову, началась очередная серия придирок и преследований со стороны судебных органов. Пока самому Бугаеву не надоела эта свистопляска. Нашел он возможность встретиться с Алексеем Александровичем с глазу на глаз, объясниться честно, по-мужски, и тем снять дурацкое, совершенно ненужное и даже вредное напряжение. Вот в таком ключе и прошел, не без отдельных, по правде говоря, успехов, первый срок его губернаторства.

Какие-то проблемы решали сообща, в чем-то не находили общего языка, и тогда губернатор поворачивал по-своему, стараясь при этом не обижать и тем паче не оскорблять своих оппонентов. Он умел и слушать, и прислушиваться, и поступал, как правило, с разумением. Этого у него все-таки не отнять!

Понимая, что первый срок Орлов попросту привыкал как бы к новой для него роли, к месту и образу жизни, Бугаев охотно поддержал его притязания и на повторных, следующих губернаторских выборах. И без всякой мысли о какой-то отдаче, а действуя исключительно из побуждений целесообразности для края, кинул на новую предвыборную агитацию достаточно крупную сумму. И опять вовсе не для того, чтобы в дальнейшем основывать на этом факте какие-то упреки или рассчитывать на конкретные послабления для себя лично, как это кое-кто пытается теперь доказать… Но дальше, к сожалению, произошло то, что, вероятно, и должно было произойти.

Губернатор, как известно, менял своих замов и помощников, словно перчатки. Часто не сообразуясь именно с целесообразностью момента, а исключительно исходя из личного каприза. Генерал же, этим все сказано! А новые советники, или советчики, полагая, что срок их «деятельности» на этом посту непредсказуем, каждый по-своему, пытались устроить свои собственные, будущие жизни. Иначе говоря, нахапать, пока такая возможность представлялась. О каких же правилах игры после этого могла идти речь? Причем побеждал, как показали факты, тот, кто ухитрялся быть ближе других к господину генералу. Его ведь все по-прежнему называли только так: генерал! Ему нравилось. А еще ему активно насоветовали заняться строительством этой пресловутой олимпийской трассы. Ну, естественно, можно подумать, что в крае с экономикой — полный порядок. И что зарплата учителям и врачам выдается вовремя, и подготовка к очередной зиме идет полным ходом, на что лучше всяких слов указали беды зимы прошедшей, постоянные отключения тепла и электричества в городах и поселках. Словом, серьезным людям больше и заняться-то нечем, кроме как планировать мифические попытки привлечь в край богатых иностранных туристов, которые и спасут экономику. А в основе лежало все то же российское извечное — подхалимаж перед высшим руководством страны. В данном случае перед новоявленными любителями горнолыжного спорта, которых с очередным президентством становится все больше — до очередного увлечения очередного же верховного начальника. Ничего путного не ожидали в крае от этого «изобретения», имевшего рекламно-пропагандистский характер. И, в конце концов, оказались правы. Не в том смысле, что кто-то вдруг решился бы прекратить строительство силовым методом, убрав его автора, а случилось как бы событие, продиктованное свыше. Будто перст Божий! Вот и думай себе теперь, что хочешь. А когда вопрос ставится именно в такой плоскости, то на первую позицию выходят обвинения, высосанные, как правило, из пальца, но зато устраивающие руководство страны, поскольку они дают властям предержащим право карать уже по своему собственному усмотрению. Ведь умело проведенное следствие всегда отыщет массу удобных фактов, которые можно с легкостью трактовать и так, и этак — как угодно генеральной линии… Так ведь, помнится, когда-то ставился вопрос?..