ниже края колодца метра на два. А если от верхнего среза столба отмерить вниз еще примерно метр, то там можно разглядеть два выступа… не знаю, для чего предназначенные. Когда в колодце были кости, столб, скорее всего, был не виден. Герман не разрешил мне фотографировать в этом зале.

Устоять было невозможно. Все-таки Литвака интересовали не только золотые монеты. Подойдя поближе к краю колодца, он уставился вниз, в бездонную глубину. Посветил фонарем. В одной руке фонарь, в другой – пистолет. Не очень удобно, правда?

– Да, вижу выступы, – промолвил он после долгой паузы. – Вполне пригодные для крепления веревками тяжелых грузов. – Поднял глаза на Германа. – Что там было? Почему ты не разрешил ей фотографировать?

Вопрос остался без ответа. Герман просто стоял с отсутствующим видом и смотрел на Литвака, как на пустое место.

– Вы достали свиток из колодца? А что еще, кроме свитка?

Молчание.

– Как попасть в святая святых?

– Интересно, удастся ли тебе найти вход без моей помощи. Попробуй! Разве это не интересная задача для ученого?

– Не играй со мной в эти игры, Герман, – понизил голос Литвак. И вновь направил на него пистолет. – Иначе…

Герман слегка вздохнул.

– Можно вопрос, Антон?

– Задавай.

– Почему ты не попытался договориться со мной? Когда я только вошел в камеру, где вы меня поджидали. Не предложил мне, к примеру, денег. Почему сразу начал с угроз?

Литвак бросил взгляд на племянницу.

– Я думал об этом. Но Дина сказала, что с тобой этот номер не пройдет.

– Ясно. К тому же твои шестерки Зимин и Варданян немного посплетничали.

При упоминании этой парочки Литвак нервно дернулся. Нора это заметила и все остальные это заметили. Сам Литвак, кажется, тоже это заметил. Брови его сошлись на переносице.

– Что? Так ты… – Палец напрягся на курке. – Ты не оставил мне выбора.

Герман стоял без движения, без звука и смотрел ему прямо в лицо.

– Антон! – пронзительно вскрикнула Дина. – Нет!

Почувствовав мерзкий привкус во рту, Нора затаила дыхание. Боже, боже… К горлу подкатил здоровенный горький ком и возникла идиотская мысль: да уж, заблевать полы древней языческой святыни -\это будет круто. Она с трудом сглотнула.

– Твоя ошибка в том… – начал Литвак.

Не закончил. Его отвлек неожиданный звук из колодца. Вибрирующий, свистящий, он становился все громче, как будто снизу по каменному цилиндру с шипением поднимался огромный змей.

Четверо, составляющие Тетраксис, однажды уже слышали этот звук. Звук, от которого закладывало уши и ломило зубы. «Пустоты в породе, – сказал тогда Герман. – Ветер».

И профессор Ледогоров тоже кое-что сказал. Позже. После того, как выслушал его и принял из рук в руки драгоценный свиток.

Слушайте меня внимательно, молодой человек, ибо никто, кроме меня, вам этого не расскажет. А я уже стар. Имя этого бога означает Священный Ветер…

Тяжело дыша, Литвак обозрел колодец и вновь уставился на Германа.

– Что это? Что это?

Из четырех углов выбитой на полу свастики на него без отрыва смотрели четыре человека.

– Что это такое, я спрашиваю?

– Ветер, – тихо произнес Герман.

Из глаз его струилось зеленоватое свечение.

Наверное, чтобы не видеть этого жуткого, подсвеченного зеленью лица, Литвак отвернулся и встретил взгляд стоящей точно против Германа рыжеволосой красотки, которую ранил по глупости. Ее глаза тоже светились зеленым.

Волосы у него встали дыбом. Да кто они такие? Что вообще происходит? Может быть, он попал в фильм ужасов?

Губы Марго шевельнулись без звука, и Нора, как раз глянувшая в ее сторону, прочитала: «Тебе конец».

Взмахнув руками, Литвак покачнулся, издал короткий каркающий вопль. Еще некоторое время казалось, что ему удастся удержать равновесие, а потом они увидели, что на краю колодца никого нет.

Интересно, а мои глаза…

С этой мыслью Нора посмотрела на Леонида. Его глаза выглядели как всегда. И он не выказывал ни малейших признаков смятения или испуга при виде Германа и Марго, точнее, призрачного сияния их глаз, которое постепенно слабело. Нора немного успокоилась. Значит, и с ней все в порядке. Да-да, разумеется! Ведь они с Леонидом обычные люди. Люди, не обладающие никакими сверхъестественными способностями.

И только она выдохнула, убедившись в своей нормальности, слева от нее возникло какое-то движение, что-то стукнуло, что-то мелькнуло, а затем она увидела девчонку-фотохудожницу, бегущую к дыре колодца. К дыре, минуту назад поглотившей ее хитроумного дядюшку.

Впоследствии она пыталась найти ответ на вопрос, какая сила заставила ее кинуться вслед за этой дурехой, догнать, схватить и повалить, тем самым предотвратив суицид… или кое-что похуже. Пыталась, но не нашла. Она просто сделала это.

Девчонка извивалась под ней, стонала, рычала, в шоковом состоянии колотила руками по камню, сбивая вкровь костяшки пальцев – без толку. Нора вцепилась в нее как бульдог. Подоспевший Герман облегчил ей задачу. Опустившись на колени, прижал руки девчонки к полу и зашептал, почти касаясь губами ее лица: «Дина, посмотри на меня. Посмотри. Не бойся, я тебя не отпущу, я тебя не отдам. Слышишь? Я держу тебя, Дина, не бойся».

Дина не отвечала. Она была похожа на человека, в которого вселился бес. Нет, целый легион бесов. Искаженное лицо, остекленевшие глаза… Но Герман, кажется, знал в чем дело. Его слова «я тебя не отдам» косвенно подтверждали догадки Норы.

– Нора, позволь мне, – услышала она торопливый шепот Марго.

Слезла с девчонки и отошла в сторону. Поискала глазами Леонида.

Тот стоял в трех шагах от колодца, готовый в случае чего перехватить одержимую. Фонарь в его руке напомнил Норе, что ведь и у нее был такой же. Она не заметила, как выронила его.

Фонарь откатился в сторону, но уцелел. Вот что значит качественная вещь! Подобрав его, Нора оглянулась оценить успехи службы спасения… и застыла, не веря своим глазам. Лежа на полу, они обнимали бьющуюся в припадке фотохудожницу – Герман с одной стороны, Марго с другой, – а Герман вдобавок целовал.

Он – мужчина, избегающий поцелуев, – самозабвенно целовал эту белобрысую швабру. Проклятье! Надо было дать ей прыгнуть в колодец.

– Не обращай внимания, – пробормотал Леонид.

– Прекрасный совет!

– Он старается привести ее в чувства.

– Мог бы надавать ей пощечин.

Леонид окинул ее внимательным взглядом.

– Очевидно, не мог.

Нора примерно представляла, что он сейчас видит. Образцово-показательную стерву. Ну и ладно. С какой стати она должна без конца входить в чье-то положение, без конца поддерживать и помогать?…

– Иди сюда, Нора, – позвал Леонид неожиданно мягко. И с улыбкой поманил ее рукой. – Сюда, ко мне.

Нет сил спорить.

Подойдя, она уткнулась лбом в его плечо, вдохнула запах