Возвращаться на место преступления – дело в любом случае рискованное, поэтому мы не стали поворачивать на Сьело-драйв, а проехали мимо и осмотрели холм, чтобы заметить какую-нибудь возню, означавшую приезд полиции. Все было спокойно. Чтобы не бросаться в глаза, мы остановили машину неподалеку от дома и дальше пошли пешком. По примеру ребят мы проникли на территорию дома через забор. Как говорили Сэди и Текс, машина первой жертвы была отогнана с въездной дороги и стояла рядом с воротами. Вспоминая рассказ Текса о том, как он подошел к машине и толкал ее, я тщательно вытер автомобиль, удаляя возможные отпечатки пальцев. Тело мертвого парня осталось лежать в машине.

Когда идешь куда-то, зная, что тебе предстоит увидеть покойников, тебя начинает трясти от ужаса. Мне кажется, будь я один, я, может, развернулся бы и ушел. Не исключено, что мой напарник чувствовал то же самое, но мы дружно молчали и все-таки пошли смотреть на залитый кровью бардак своими глазами. Текс и Сэди не обманули. Речь шла не об эпизоде из какого-нибудь фильма и не о чьей-то жуткой галлюцинации, вызванной кислотой, – перед моими глазами были настоящие люди, которым уже было не суждено увидеть лучей утреннего солнца. Я намеревался придать обстановке еще больше сходства с актом возмездия черных, но, оглядевшись по сторонам, потерял всякую охоту осуществлять свои планы. Мы с напарником взяли полотенца и вытерли все поверхности, на которых могли остаться отпечатки пальцев. Затем я положил свое полотенце на голову мертвого мужчины, лежавшего в комнате. У моего напарника были старые очки, которые мы часто использовали как лупу или разжигали при помощи их костер, когда под рукой не было спичек. Мы тщательно протерли очки и бросили их на пол, чтобы навести полицию на ложный след. Через час двадцать мы уже вернулись на ранчо. Солнце уже всходило, когда я забирался в постель к Стефани.

Когда я проснулся, было уже хорошо за полдень. К этому моменту трупы уже были обнаружены, и ночные убийства стали главной темой всех новостей. Дожидавшиеся моего появления Сэди, Линда и Кэти сразу же дословно пересказали мне все, что говорили по радио и в теленовостях. Так мы и узнали имена жертв.

Девушки держались вместе (Текс проспал большую часть дня и куда-то смылся), постоянно шептались и приникали к радиоприемнику или телевизору всякий раз, когда там передавали новости. Казалось, они ощущали превосходство над всеми остальными обитателями ранчо. Что до меня, то я был удивлен тем, насколько важными персонами оказались трое из жертв. Тейт была очень популярной знаменитостью. Наследница семейного «кофейного» состояния, Фолджер была сказочно богата – обычному человеку такое даже не снилось. Себринг оказался известным парикмахером международного уровня.

Я почувствовал себя обманутым, когда узнал, какими богатыми и знаменитыми были жертвы, потому что ребята скрылись с места преступления, прихватив всего лишь меньше сотни долларов наличными. Позже в новостях сообщили, что полиция обнаружила в доме кучу наркотиков, и я вновь почувствовал недовольство, досадуя на то, что ни я, ни ребята не обыскали дом как следует, чтобы унести с собой ценности и наркотики. Что бы я ни чувствовал, осмысливая события прошлой ночи, в любом случае это были не угрызения совести и не жалость. Потом наедине с собой я посмеивался над теориями и домыслами полиции и журналистов, высказывавших предположения насчет возможных мотивов убийств, но был разочарован тем, что никто не связывал эти убийства со смертью Хинмэна. Пока расползались слухи, а полиция чесала в затылке, я рисовал в своем воображении еще одну ночь, которая должна была еще больше запутать дело и превратить первую ночь в нечто большее, чем просто подражающие убийства: мы обставим все так, будто против белых ведется самая настоящая война.

С Лесли ван Гутен Бобби разъезжал вместе несколько месяцев. Она очень переживала за него и была готова на все, чтобы помочь вытащить его из тюрьмы. Поужинав в тот вечер, Лесли и еще шестеро человек (Текс, Сэди, Линда, Кэти, Клем и я) втиснулись в старый «форд» Шварца и отправились искать новых случайных жертв. Их должно было быть так много, чтобы их смерть ужаснула не только окрестности, но и весь мир.

Все мы закинулись средней дозой кислоты: этого не хватило бы для того, чтобы захотеть сигануть с крыши или выскочить на дорогу перед несущейся навстречу машиной, но было достаточно, чтобы почувствовать себя непобедимыми, ощутить, что мир целиком наш и что нет ни «хорошо», ни «плохо». Мы были свободны от чувства вины. Пока мы искали подходящее место для того, чтобы продолжить сеять страх и панику, мы вовсе не были напряжены, а пели и смеялись, похожие на компанию, которая могла ехать развлекаться на вечеринку.

В ту ночь мы много наездились. Стартовав с ранчо, мы прочесали долину Сан-Фернандо, Санта-Монику, западный Лос-Анджелес, Голливуд, Пасадену и все, что попадалось по пути. Мы останавливались несколько раз, чтобы проверить дома и жильцов. На разведку ходил я. В основном мы обращали внимание на дома, выдававшие богатство хозяев. Первые два осмотренных мною дома были ближе к «среднему классу», поэтому я велел ребятам ехать дальше. В одном месте я попросил остановиться перед какой-то церковью. Когда я начал вылезать из машины, Линда спросила удивленным голосом: «Разве мы собираемся убивать священника?» – «Вы – нет, а я – да, – ответил я. – Да и вообще – чем священники лучше других? Они едят, испражняются и лгут точно так же, как мы с вами». На самом деле я остановил машину просто потому, что хотел отлить. Но чтобы Линда понапрягалась еще пару минут, я подошел к боковой двери церкви, незаметно справил нужду и постоял там чуть-чуть. Вернувшись в машину, я сказал ребятам, что священнику повезло: никто не ответил на мой звонок в дверь.

После двух часов безрезультатной езды я подумал о районе рядом с Гриффит-парком. Как-то давно мы отрывались на вечеринке у какого-то парня в тех краях. Это был довольно дорогой райончик, и дома там были приличных размеров. Кое-кто из ребят узнал дом, где мы были, и вновь прозвучало: «Мы же не собираемся здесь». – «Нет, – сказал я, – я думаю о доме на той стороне улицы. Ждите здесь, я сейчас вернусь». (В доме через дорогу по адресу Вейверли-драйв, 3301, жили Лино и Розмари Ла Бьянка.)

Я прошел по длинной въездной дороге и заглянул в окно. Я увидел лишь одного человека – крупного мужчину лет сорока пяти, уснувшего за газетой. Довольный, что наконец нашлось место для начала ночной работы, я вернулся в машину за Тексом. Вооруженные, я – пистолетом, Текс – ножом, мы подошли к задней двери. Она была открыта. На пороге нас встретил огромный пес, но, вместо того чтобы залаять или зарычать, он лизнул мне руку. Мы прошли в гостиную. Чтобы разбудить спящего, я слегка ткнул его пистолетом. Открыв глаза, мужчина увидел нацеленное ему в лицо оружие. Со страхом в глазах и с таким же испугом голосом он спросил: «Кто – кто вы такие? Что вы здесь делаете? Чего вы хотите?» – «Просто расслабься, приятель, – сказал я. – Мы не хотим делать тебе больно, только сохраняй спокойствие. Не бойся». Он честно ответил: «Вам легко говорить, но как я могу не бояться, когда вы целитесь в меня из пистолета?» – «Все в порядке, мужик, ничего с тобой не случится, нам всего лишь нужны твои деньги. В доме еще кто-нибудь есть?» – «Да, моя жена, она в спальне, но не трогайте ее. Я отдам вам все, что у меня есть», – сказал он.