Ганса Фриче в Германии знали как правую руку Геббельса. На Нюрнбергском процессе он прикидывался овечкой, возмущался отвратительными преступлениями нацистского режима. Геринга не называл иначе, как «смердящим куском жирного мяса». Вопреки особому мнению советского судьи Фриче был оправдан. И вот теперь он опять взялся за старое ремесло: написал книгу, в которой с тем же усердием, что и при Гитлере, стал славословить Геринга. Фриче уверяет, будто в те дни, когда Герман Геринг давал свои показания Международному трибуналу, перед всеми слышавшими его «вырисовывался образ кристально чистого и энергичного человека, который был одновременно и храбрым солдатом, и сознающим свою ответственность государственным деятелем».

А некто Фриц Тобиас в 1959 году представил в Бонне новые «доказательства» того, что ни Геринг, ни другие нацисты не поджигали рейхстаг.

Этой же темой заинтересовалась и британская радиовещательная корпорация (Би-Би-Си). Поджогу рейхстага она посвятила специальную передачу для школ уже в 1963 году. БиБи-Си втолковывает школьным учителям, что это-де Георгию Димитрову пришла в голову «ловкая идея» приписать поджог нацистам, и затем-де, мол, коммунисты сфабриковали множество доказательств в подтверждение этой выдумки.

А вот сенсационное свидетельство американца Келли, автора книги «Двадцать две камеры». Келли часто виделся в Нюрнберге с Герингом и другими подсудимыми. Ему хорошо знакомы материалы процесса. И он решил доверительно сообщить своим американским читателям, что, по его мнению, Геринг «был человеком больших идей, огромных предначертаний». Оценивая результаты процесса и влияние последнего на репутацию Геринга, Келли кощунственно утверждает: «Нет сомнения в том, что Герман Геринг восстановил себя в сердцах своего народа. Нюрнбергский процесс только усилил его позиции».

Не обойден вниманием Альфред Розенберг. Он сам написал свои мемуары, сидя в Нюрнбергской тюрьме. Теперь они изданы и снабжены предисловием, где подчеркивается, что это — «великий идеалист», который «умер, глубоко и искренне веря в национал-социализм».

Еще один «великий идеалист» обнаружен в лице Рудольфа Гесса. Оказывается, он ни о чем так не заботился, как об утверждении мира на земле. Дело дошло до того, что шведские реакционеры выдвинули его на соискание Нобелевской премии мира. А английская газета «Сэнди экспресс» надрывно закричала: «Освободите его!»

Герингом, Гессом и Розенбергом далеко не исчерпывается круг лиц, по коим проливают слезу уцелевшие нацисты. И слеза эта особенная. Те, кто защищает сегодня «поруганную честь» Геринга и Гесса, Розенберга и Деница, в сущности, думают о себе. Реабилитируя главарей нацизма, они тем самым реабилитируют себя.

Бывший гросс-адмирал Карл Дениц, отбыв наказание по приговору Нюрнбергского трибунала, сам колесит ныне вдоль и поперек Западной Германии и читает лекции. О чем? О том, как он создал в нацистской Германии свирепую «волчью стаю» подводников и разбойничал на морских просторах. Милитаристская печать Бонна всячески рекламирует эти лекции и превозносит самого лектора, а правительство ФРГ платит пирату большую пенсию.

В Западной Германии пышно расцвела буйная поросль седых мемуаристов. Кого тут только нет — близкие родственники казенных или умерших нацистских преступников и сами «герои» третьего рейха, милостью божьей оставшиеся в живых, наконец челядь различных рангов, обслуживавшая фашистскую камарилью. Все эти очень разные люди в меру способностей и умения стремятся к одному: перерисовать в слащаво-пасторальной манере отталкивающие портреты фашистских заправил, оставленные потомству историей, а заодно переписать в надлежащем духе и самую историю третьего рейха. Переписать так, чтобы из истории разбойничьего вертепа государственного масштаба она превратилась в героическую эпопею борьбы германского народа за основные принципы «свободного мира», против «гуннов современности» — коммунистов.

К этому неблаговидному делу приложила руку, в частности, жена Геринга — Эмми. Появились ее мемуары «Моя жизнь с Германом Герингом». Думается, что тому, кто прошел бок о бок с нацистом № 2 весь двенадцатилетний путь «тысячелетнего рейха», дебютировать в роли автора не показалось трудным. Произведение Эмми Геринг, опубликованное в западногерманском журнале «Квик», само по себе и с позиций литературных, и с позиций исторических даже не ноль, это тень от ноля. Но оно, несомненно, отражает определенные тенденции.

Эмми Геринг хорошо знаком портрет мужа, столь объективно нарисованный в Нюрнберге. Но прошли годы. Ушли в небытие многие из тех, кто своими показаниями помогал запечатлеть для истории образ нациста № 2. У многих других, возможно, притупилась память. Наконец, народилось новое поколение немцев, которое обо всем, что связано с мрачной эпохой фашизма, знает только с чужих слов. Вот Эмми и решила поведать им свои мысли о прошлом. Она изымает портрет рейхсмаршалла из стальной рамы исторических фактов и бережно переносит его в специфическую обстановку последней встречи накануне казни. Рукой любящей супруги кое-что в этом портрете подчищается, кое-что изменяется резкими энергичными мазками, и, как по мановению ловкого иллюзиониста, перед публикой предстает уже совершенно иной образ.

«Я сказала моему мужу, — грустно повествует фрау Геринг, — это дочери Эдде расскажу правду, потому что с самых детских ее лет поступала именно так. Кто знает, сколько мне суждено прожить, и дочь может услышать от чужих людей плохое об отце. Она должна знать: все, что я рассказываю ей, — правда, и она может этому верить. Дочь была тогда малюткой, всего восемь лет, но очень смышленой и развитой не по возрасту из-за пережитого нами. Я рассказала во время моего свидания мужу, как она спросила меня о приговоре: "Значит, папа должен действительно умереть?" И я попыталась в утешение ей, да и самой себе, сказать, что не могу поверить, что такой чудовищный приговор будет приведен в исполнение.

Эмми Геринг заявляет мужу: Я буду всегда думать, что и ты погиб в бою за Германию». Как же реагировал на это Герман Геринг? А вот как: «На его лице появилась улыбка: "Моя доченька! Надеюсь, что жизнь будет милостива к ней. Боже мой, смерть была бы для меня избавлением, если бы я только мог знать, что вы будете в безопасности и спокойны"».

Таким рисует Эмми своего кумира. Расчет? Да, конечно. Тот же, о котором говорил Франк в беседе с Джильбертом.

Супруга рейхсмаршалла, как и Франк, уверена, что немецкий обыватель эмоционален, женствен, внушаем по натуре, что его можно растрогать до слез рассказами об этакой «человечности» Германа Геринга и таким образом посеять сомнение в справедливость обвинений, которые были предъявлены подсудимому № 1 в Нюрнберге.

Эмми Геринг просит читателя верить каждому ее слову, верить в ее искренность. Но воинству слеза крокодила, падающая на желтый прибрежный песок, по сравнению со слащаво-сентиментальными изысками фрау Геринг кажется чистой и прозрачной, как родниковая вода.

Впрочем, будем объективны. Не одна Эмма Геринг, не один только «Квик» делают такие попытки. В 1967 году появились