Джонас жадно смотрел на нее, завороженно следя за тем, как кокетливо выглядывает из тени ее блузки набухший сосок. «Она возбуждена не меньше меня», — подумал Джонас. Эта мысль стала для него последней каплей.

Но он не должен так быстро сдаваться, сказал он себе. Это было бы слишком просто — отдаться потоку страсти и сразу достичь высшего блаженства. Нет, ему хотелось посмотреть, как далеко зайдет в своих фантазиях Верити. Но когда Верити достала из заднего кармана джинсов гибкую плеть, Джонас только головой покачал от изумления.

— Ты не посмеешь, — прошептал он.

— Думаешь? — усмехнулась она. Потом нахмурилась, осмотрела хлыст.

— Клянусь, Верити, если ты хотя бы прикоснешься ко мне плетью, я… О черт!

Бархатные кисточки нежно скользнули по его бедру и продвинулись выше, щекоча напряженную плоть. Джонас инстинктивно отпрянул назад. Верити чуть повернула плеть, гак что ее мягкие концы оплели его пенис. Джонас почувствовал зов плоти и без того страждущего естества.

— Неплохо для экстрасенса, — пробормотала Верити с легкой усмешкой.

Он с трудом глотнул и снова глубоко втянул в себя воздух.

— Верити, попомни мои слова, ты мне за это заплатишь!

— Я предупреждала, когда ты привязал меня к изголовью, что настанет день и я тебе отплачу!

Она еще раз взмахнула плетью, чтобы ее концы оплели фаллос туже, затем потянула на себя, и бархатные полоски неохотно соскользнули вниз.

— Верити, ты не понимаешь, что творишь. — Каждое слово давалось Джонасу с трудом.

— Полагаешь? — Она снова опустилась перед ним на колени и прикоснулась своим влажным, горячим ртом к тому месту, по которому только что скользили бархатные кисточки. Джонас взглянул на ее рыжую головку и продолжил героическую борьбу с самим собой. Все его мускулы напряглись от нечеловеческих усилий. Его захватила в плен рыжеволосая колдунья. К тому же она ждет от него ребенка, Джонасу хотелось кричать от счастья. Казалось, он вот-вот потеряет контроль над собой, но Верити внезапно отпустила его.

Тяжело дыша, словно выбрался из бездны, он вновь собирал по клочкам свое самообладание. Он видел, как Верити отложила плеть и начала расстегивать свои джинсы. Он не отрываясь смотрел, как, соблазнительно извиваясь, она вылезла из них, а затем скинула и нижнее белье. Тут уж Джонасу пришлось стиснуть зубы. Терпение его иссякло.

Она повернулась к нему спиной, и он восхищенно уставился на округлости ее роскошной попки. Вот так бы и смотрел на нее целый день!

Но у Верити были свои планы. Из другого угла комнаты она пододвинула к нему скамью с мягким сиденьем.

— Какого черта?! — воскликнул Джонас, когда Верити подтолкнула скамью к его ногам.

— Раздвинь ноги, — приказала она. Он нехотя повиновался, гадая, что еще она задумала. Верити продвинула скамью между его ногами. Джонас почувствовал себя совершенно беззащитным. Он, прищурясь, взглянул на Верити.

— Ну что еще, госпожа Мучительница?

— Садись.

Мужчина медленно сел, с удивлением заметив, что цепи это позволяют. Ноги его оказались по обеим сторонам скамьи.

— Малышка, ты меня замучаешь до смерти.

— Может быть, ты и выживешь — не знаю. — Ее глаза так и сверкали желанием, когда она пике оседлала скамью и оказалась всего в нескольких дюймах от него.

Джонас вдыхал пряный аромат ее страсти и думал о том, что еще немного — и он не совладает с собой. Он снова инстинктивно подался вперед, чтобы обнять ее и прижать к себе, но оковы его остановили. Он сел на место, негромко ругнувшись. Верити устроилась на его чреслах, взяла в руки фаллос и медленно стала вводить в себя. Наконец-то она сама определяла скорость проникновения.

У Джонаса перехватило дыхание, он жаждал только одного — лишь бы достало сил выдержать эту сладостную пытку. Он чувствовал, как ее мягкие, упругие лепестки сомкнулись и он оказался полностью погруженным в узкие ножны. Из груди его вырвался глубокий вздох. Верити с силой сжала его плечи, голова ее откинулась назад — она начала двигаться.

Джонас глядел на нее в полном изумлении. Как она прекрасна в своей страсти! Нежная, чувственная, трепещущая от желания.

Она жаждет его! Джонаса за всю его жизнь никогда и никто не желал так, как она.

— Верити. — Он совсем охрип — вести борьбу с собственной страстью становилось уже невмоготу. Джонас понимал, что находится в полной власти любимой и доведен до крайней степени возбуждения. Потому остается надеяться только на ее милость, ибо нет уже никаких шансов на то, чтобы достойно выйти из схватки с собственным желанием. Когда она прильнула к его губам, он жадно просунул язык в горячую тьму ее рта, стараясь проникнуть как можно глубже. Он почувствовал то особое напряжение, которое всегда охватывало ее перед оргазмом, он слышал, как она приглушенно всхлипнула, и его измученное страстью тело наконец сдалось.

Джонас даже не пытался сдержать вырвавшийся из горла хриплый крик удовлетворения. Он упивался этим яростным пламенем, которое жгло его изнутри, проникая в мягкую плоть Верити все глубже и глубже, пока наконец не почувствовал себя полностью опустошенным.

Верити обмякла и уронила голову ему на плечо, тяжело переводя дыхание. В ложбинке между ее грудей блестел пот. Джонас полностью расслабился, вдыхая аромат ее волос, кончики которых слегка щекотали его ноздри.

— Так ты меня правда любишь? — протянул он, когда к нему вернулся дар речи.

— Сильнее всего на свете, Джонас, — ответила она, не пошевельнувшись.

— Так любишь, что готова выцарапать глаза любой «ясновидящей» потаскушке, которая станет ко мне приставать?

— Постарайся больше не попадать в такую ситуацию, — грозно предупредила его Верити. Но когда она подняла голову и взглянула на него сверху вниз, в глазах ее сияло томное удовлетворение. — Кто знает, как я поведу себя в следующий раз. Ты слышишь меня, Джонас?

— Слышу, слышу, — прошептал он. Затем сжал руку в кулак и рванул цепь. Слабые алюминиевые оковы щелкнули и раскрылись, освободив его запястье. То же Джонас повторил и другой рукой.

Верити ошеломленно уставилась на него. Она была вне себя от ярости:

— Так ты притворялся! Я-то думала, что действительно лишила тебя свободы действий, а ты, оказывается, мог освободиться в любую секунду!

Джонас негромко рассмеялся и крепко обнял ее.

— Я потерял свою свободу с тех пор, как встретил тебя, маленький деспот. И не променял бы эту пытку ни на что на свете.

Он стал целовать ее, прислушиваясь к тихому позвякиванию дешевых алюминиевых наручников на стене.

В этой подземной тюрьме не было настоящих орудий пытки.

Ленч прошел весьма натянуто. Мэгги Фрэмптон на сей раз подала на стол лазанью без мяса и густой овощной суп по рецепту Верити, но почему-то ничего не сказала насчет животного белка — фразы, уже ставшей традиционной. Верити показалось, что ее мысли заняты чем-то другим.