– Он нас услышал и побежал к машине, которую оставил там. – Мещерский указал ей вперед. – Садись, едем!

– А Миронов?

– Он догонит нас. Его тачка с той стороны, у ворот – ты что, забыла? Он побежал за ней.

– Я все помню, Сережа. – Катя ни жива ни мертва полезла в машину Мещерского. – А кто… кто это был, там, на участке?

– Я его не разглядел. А машина темная, большая. Кажется, и стекла тонированные. Пристегнись!

Они развернулись, и Мещерский сразу прибавил скорость. Они вылетели на дачную дорогу, проложенную мимо картофельного поля.

– Вон он впереди! Оторвался прилично! – Мещерский все прибавлял скорость, крутя руль и объезжая ухабы.

Сзади послышался вой полицейской сирены. Катя оглянулась – Миронов. И мигалку поставил уже на крышу.

Это сумасшедшая гонка по сельским дорогам в окрестностях села Рогачево…

Красные габаритные огни впереди то приближались, то удалялись с устрашающей быстротой. Тот, за кем они гнались, пытался оторваться. Однако оторваться можно было от них – от нее, обессиленной от страха и какого-то еще более мощного и необъяснимого чувства… утратившей разом весь свой привычный репортерский азарт и апломб. И от Мещерского, который никогда прежде не участвовал в таких безумных ралли. Но не от Миронова.

Он обогнал их на своей раздолбанной полицейской машине, обошел на вираже, как профи. Полицейская сирена выла. Он сделал рукой жест «Ножницы», поравнявшись с ними на миг. И Мещерский понял его и еще прибавил газу. До Рогачевского шоссе было уже совсем близко, и надо было делать что-то сейчас – на этих сельских колдобинах.

Мещерский выжал сто сорок, и они догнали того, за кем гнались – черный багажник, красные огни, тонированное заднее стекло. Дорогая иномарка – Катя наконец увидела ее в свете одинокого придорожного фонаря и… Мещерский резко крутанул руль вправо, прижимая иномарку к обочине, но та вывернулась. И в этот миг обогнавший их на бешеной скорости Миронов тоже крутанулся вправо, грозя столкновением и…

Тот, кого они преследовали, резко взял влево и съехал в кювет на обочину встречки, машина пролетела еще метров двадцать и зарылась бампером в какую-то канаву. Миронов тоже не удержался, хотя и резко сбавил скорость. Полицейская машина ударила иномарку сзади.

Скрежет…

Фары погасли.

– Выходи из машины! – закричал Миронов, вылетая со своим пистолетом, который он снова держал, как боевой робот, обеими руками. – Выходи так, чтобы я видел тебя! Руки!

Что-то дребезжало…

Потом упало…

Это покатился и свалился в траву дорогой литой колесный диск, соскочивший…

– Выходи из машины, ну!

Из машины кто-то медленно вылез. Тень…

Мещерский только сейчас вспомнил про дальний свет и включил его, освещая иномарку.

Они увидели высокую мощную фигуру в белом.

Катя вспомнила тот видеоролик на «Ютьюбе» про джу-джу, когда пеленали дерево. И такая же белая фигура… белые одежды… что-то вроде жреца или колдуна… тот, кто держал визжающую свинью… жертвенную свинью за ноги так легко и так жестоко перед тем, как у снимавшего все это выбили из рук мобильный…

Перед ними в свете фар стоял Ахилл Кофи Ассанте.

В дорогом белом спортивном костюме от Гуччи.

– Поднимите руки! – скомандовал Миронов и осторожно приблизился к нему. Обыскал. – Назовите себя.

– Ахилл Кофе Асанте. Я иностранный гражданин.

Катя подумала, что при своем росте и силе Ахилл способен легко, как цыплятам, свернуть им шеи всем троим, даже несмотря на мироновский пистолет.

– Вы разбили мой «БМВ», – густым басом добавил Ахилл.

– А вы убили Изи Фрияпонг. И явились забрать то, что она насобирала для вас и вашего дьявольского культа. Я же слышал о вас. – Миронов кивнул на Катю, которая пряталась за спину невысокого Мещерского. – Бизнесмен да? По медицинским вопросам насчет вакцины Эболы. Коммерческие интересы. А еще какая у вас здесь коммерция? Мертвецы, а? Альбиносы, самоубийцы, белые молодые мужики, которых не хватится родня. И все части потом пойдут в дело, да? А так цивильно – все под видом медицинских поставок. Это же канал. Канал вывоза того, что вас на самом деле здесь интересует.

– Вы несете какой-то несусветный вздор, – ответил Ахилл. Он смотрел на Катю, узнал ее. – Я вас не понимаю.

– Переводчик нужен, да? А у нас есть. – Миронов кивнул на Мещерского. Потом кивнул Кате. – Заберите из машины его ключи. И посмотрите, что в бардачке.

Катя нехотя занялась обыском машины. В бардачке лежала барсетка из крокодиловой кожи. Она передала ее Миронову вместе с ключами от «БМВ», которые вытащила из замка зажигания. В барсетке были документы, паспорт, права. И связка ключей. Миронов теперь держал пистолет в одной руке, а все остальное разложил на багажнике.

– Ключи у вас от ее дома? И от калитки? Здорово вы ее в кустах запрятали.

– Что с Изи? – спросил Ахилл.

– А то вы не знаете.

– Где она?

– Там, где вы ее оставили. Сами место назовите.

– Я ее не убивал.

– Неужели? А кто же тогда ее убил? Кому еще нужна вся эта ваша колдовская хрень, за которую вы платите полоумным в моргах такие деньги?

«Не сходится… – подумала Катя. – Убил в воскресенье, имея уже все на руках, и ключи от дома в том числе. И у Изи ее ключи были в кармане. Он их тоже не взял. Труп бросил. И что, приехал через столько дней за тем, что в морозильных камерах? Или он не знал, что там, в морозилке, и товар уже на месте? Так почему сам не проверил дом, не посмотрел? Нет, ничего не сходится. И Миронов сам это знает. Он просто на него орет. Давит. Только это бесполезно».

— Я никого не убивал, – ответил Ахилл, непоколебимый, как скала. – И я не понимаю сути ваших обвинений. И ваших сомнений в характере моей коммерческой деятельности. Вы можете запросить о моих контактах Институт имени Гамалеи. Когда вы меня доставите в полицейский участок, я сразу свяжусь с нашим консулом. И через час дипломаты из посольства привезут мой дипломатический паспорт. И на этом все закончится.

– Дипломатический паспорт не спасет это уродское дело от огласки. Все газеты напишут утром, все каналы раструбят – перекрыт канал поставок частей трупов для тайного культа джу-джу, которым занимались мигранты из Африки под вашим руководством – дипломат вы там или коммерсант. Мы объявим, что вы подозреваетесь в убийстве, по крайней мере, двух человек – в убийстве Афии тоже. Мы назовем вещи своими именами и вытащим на свет этот ваш чертов культ с колдунами и ведьмами. И уже не как полицейский, а как человек человеку я хочу вам сказать, что это… все, что вы творите, – это деградация. Регресс. Это возвращение в каменный век. И это позор для человека образованного и цивилизованного. Позор для общества, для мест, где все это культивируется и процветает.