– Он включен, – проговорил Парнасс. – Это хорошо, значит, спустимся без проблем.

Талия вошла в кабину последней из пятерых. Решетчатые дверцы сдвинулись у нее за спиной.

– Лифт не едет. Я даю команду, а он не реагирует, – заволновался Келлибо.

– Он не слышит. Если ты забыл, абстракция работает в двух направлениях, – напомнил Парнасс усталым голосом человека, вынужденного объяснять очевидные вещи.

– Как теперь его включить? Тут есть ручное управление.

– Оно нам пока не нужно, верно, Талия?

– Он прав, – кивнула Талия. – Сотрудникам «Доспехов» должна предоставляться полная свобода перемещения даже в отсутствие абстракции. Поэтому спектрограммы голосов уполномоченных в обязательном порядке рассылаются по всем анклавам. – Она заговорила громче и четче: – Это младший полевой префект Талия Нг. Идентифицируйте мою спектрограмму.

– Спектрограмма идентифицирована, младший полевой префект Нг.

Талия вздохнула с облегчением:

– Пожалуйста, опуститесь в фойе.

Возникла неловкая пауза – не происходило ровным счетом ничего, – но потом лифт пошел вниз.

– Слава Вой, получилось! – прошептала Талия.

Парнасс улыбнулся, как будто услышал ее.

– Вот и хорошо! – вставил Келлибо. – А то я уже гадал, что будет, если мы здесь застрянем.

– Спустились бы по лестнице. Ты ведь умеешь пользоваться лестницей? – съязвил Парнасс.

Келлибо бросил на него предостерегающий взгляд, но промолчал.

Кабина плавно снизилась и попала в шейку, соединяющую башню с шаром. Вокруг пустой атриум, далеко внизу сквозь зарешеченные окна просматривается фойе. Талия не исключала встречи с местными жителями, которые собрались в музее, чтобы выяснить, в чем проблема и когда ее устранят. Однако в фойе не было ни души. Поддавшись непонятному порыву, префект снова коснулась хлыста-ищейки.

Поездка закончилась – лифт опустился в фойе, решетчатые дверцы с шумом разъехались. Талия снова удивилась полной безлюдности. Когда ее привели сюда, фойе тоже пустовало, но сейчас каждый шаг отдавался гулким эхом.

– Нам нужно держаться вместе, – сказала Талия. – Как тут говорили, у музея могут караулить недовольные граждане. Недовольство им проще всего выплеснуть на нас.

Команда вышла под лучи солнца. Подернутое голубой дымкой, оно сияло сквозь полосу окон в восьми километрах от поверхности анклава. Музей окружали декоративные пруды, лужайки, пересеченные аккуратнейшими гравийными и мраморными дорожками; где-то журчали фонтаны; все нормально, все – как ожидала Талия, за исключением отсутствия буйствующей толпы. Неужели префект оказала жителям Дома Обюссонов медвежью услугу? Группа встречающих охладела к ней чуть ли не моментально. Если это типичные представители населения анклава, то подобной изменчивости можно ждать и от остальных восьмисот тысяч граждан.

– Слышу голоса, – вдруг объявил Келлибо. – По-моему, они доносятся с другой стороны башни.

– Я тоже их слышу, – кивнул Парнасс. – Но мы туда не пойдем. Нам нужно вперед, к тем деревьям, – вот кратчайший путь до полюса.

– Может, мне стоит с ними побеседовать? – предложила Талия. – Объяснить, в чем дело, заверить, что проблема скоро разрешится.

– Дочка, у нас был план, – напомнил Парнасс. – На рожон мы лезть не собирались. Мне эти голоса довольными не кажутся.

– Я согласна, – высказалась Мэриэл Редон.

Талия закусила губу. Она и сама слышала голоса, чуть громче журчания фонтана. Ропот взбудораженной толпы. Крики, способные перерасти в вопли.

Талия снова сжала рукоять хлыста. Она чувствовала: творится неладное. Лишенные драгоценной абстракции, обозленные, жаждущие крови виновника галдят не так.

Так галдят перепуганные.

– Послушайте, – начала Талия, стараясь, чтобы страх не зазвучал в ее собственном голосе, – мне нужно выяснить, что случилось. Я префект, это мой служебный долг. Идите к полюсу вчетвером. Я вас нагоню.

– Ничего хорошего эти голоса не сулят.

– Понимаю, поэтому и должна выяснить, в чем дело.

– Проблема-то не ваша, – напомнил Келлибо. – Общественными беспорядками займутся дружинники анклава. Именно для этого они существуют.

– У вас есть постоянная дружина?

– Нет, – покачал головой садовник, – но система набрала бы отряд из числа граждан анклава, так же как нас набрали в группу встречающих.

– Система не действует, – напомнил Парнасс.

– Значит, за порядком проследит отряд, набранный в последний раз.

– Когда был последний раз? – спросила Талия.

Взволнованные голоса звучали все громче и теперь больше напоминали птичьи, чем человеческие.

– Не помню, вроде пару лет назад.

– Скорее десять, – уточнила Мэриэл Редон. – Даже если дружина соберется вновь, как ей попасть, куда нужно, раз поезда не ходят?

– Рассуждать сейчас некогда. – Талия отстегнула хлыст-ищейку и стиснула тяжелую рукоять. – Пойду выясню.

– Одна? – ужаснулась Редон.

– Вплотную-то подбираться не надо. Со мной хлыст-ищейка, а это еще одна пара глаз. Вы пока идите по этой дорожке к деревьям. Я догоню.

– Погодите, у нас же Чудо-Птица есть! – вскинулся Катбертсон. – Давайте ее используем.

– Как? – спросила Талия.

– Сова пролетит над толпой, а вернувшись, расскажет, что видела. Для этого абстракция не нужна, верно, малышка?

Чудо-Птица защелкала клювом.

– Я птица чудесная, – похвасталась она. – Я летать могу.

– В стыковочном узле она казалась живее и смышленее, – заметила Талия.

Катбертсон поднял руку – Чудо-Птица захлопала блестящими металлическими крыльями.

– Она понимает, что делать. Выпустить ее?

Талия глянула на хлыст-ищейку. Его способности пригодятся потом, а сейчас воздушная съемка принесет не меньше пользы.

– Выпускайте, – согласилась она.

Катбертсон поднял руку выше. Чудо-Птица разжала когти, энергично замахала крыльями. Талия наблюдала за совой, пока та не исчезла за башней. Птица то набирала, то чуть теряла высоту; солнце играло на тонких перьях из фольги.

– Она вернется? – спросила Талия.

– Доверьтесь Чудо-Птице, – посоветовал Катбертсон.

Совы не было долго. Все уже разволновались, но вот она появилась с другой стороны башни, снизилась по спирали и неловко села Катбертсону на руку. Тот зашептал, и сова ответила тоже тихо.

– Что-нибудь выяснилось? – спросил Келлибо.

– Сова все записала, говорит, что видела людей и машины.

– Машины? – прищурившись, переспросил Келлибо.