Я не стал выяснять дальнейшие подробности.

– Спасибо тебе, что поговорил со мной, – сказал он. – Теперь я чувствую себя намного лучше.

Такие ночи были своего рода сюрреалистическими окнами, через которые можно было увидеть не самую лучшую сторону Амстердама. Часто под конец их я оказывался в ночном клубе, расположенном напротив моей квартиры. Там была очень жизнерадостная проститутка, которая приходила в клуб после работы. Она была австралийкой, и она всегда была очень рада меня видеть.

– Послушай, приятель, ты неплохо выглядишь. Хочешь, я пересплю с тобой бесплатно?

Я вежливо отказался.

– Нет, приятель, серьезно. Я снесу тебе башню.

Наверное, она может «взорвать» не только «башню», подумал я, но удивился сам себе, не зайдя дальше пива и разговоров. У нее была повязка на руке.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– Боже, приятель. Какой-то чертов придурок вышел из тюрьмы и подкатил ко мне, чтобы снять, а потом этот козел начал кусаться, и у меня потекла кровь.

Она была девушкой, работавшей в витрине, так что торговать своим телом прямо на ходу было для нее нормой. Она была видной и симпатичной девушкой. Я не понимал, почему она пошла в проститутки.

– Но копы оказались на высоте. Они сразу же начали избивать его. Они очень плохо относятся к нападениям на девушек.

Это было очень суровое место, скрытое под пушистым пропагандистским образом «открытого города». Никто из тех, кого я там встретил, не был тем, кем хотел казаться: ливерпульский прохвост, скрывавшийся от британской полиции и счастливо устроившийся с потрясающей голландской девушкой и парой детей; уроженец Манчестера с баржей, полной пустых глиняных горшков и ваз из Таиланда на продажу. Разумеется, я не знаю, что могло содержаться в этих сосудах во время перевозки.

Еще была счастливая парочка, которая раскрашивала «Роллс-Ройс» Джона Леннона и проектировала сценические костюмы для Led Zeppelin. Они пытались продать мне фортепиано и познакомить меня с новым видом наркотического экстаза. Этот наркотик так и назывался – «экстази».

Однако мне не нужны были наркотики, чтобы испытать экстаз. Я нашел в каком-то подвале самый странный в мире фехтовальный клуб. Местный тренер был безумно злым и проводил уроки на улице у канала, на булыжниках мостовой. Этот подвал был настолько маленьким, что сражение было возможным, если мы фехтовали, стоя в углах комнаты, по диагонали. Но даже в этом случае пространства переставало хватать уже после трехчетырех шагов.

Моя австралийская подруга из витрины жила на той же улице, и однажды вечером она пригласила меня в свою квартиру, сказав: «Есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить».

Говоря откровенно, я не хотел идти, но она настаивала.

– Хорошо, – сказал я. – Но только на пять минут.

Мы поднялись на три этажа вверх по грязной лестнице, извивавшейся в сердцевине старого здания с деревянным каркасом.

– Кто этот человек? – спросил я. – Он фанат Iron Maiden или что?

– Тихо! – внезапно она насторожилась. Ее быстрый взгляд через плечо, как мне показалось, был мелодраматичным. – Он самый разыскиваемый человек в Голландии, – сказала она.

– Чего, блин?!

– Да, приятель. Он в бегах и решил перекантоваться у меня несколько дней.

Я зашел в небольшую квартиру, где за кухонным столом сидели двое мужчин. Они были не слишком разговорчивы.

– Это мой приятель Брюс, – сказала девушка.

Я улыбнулся, но очень сдержанно. «Спасибо. Рад встрече. Но на самом деле мне очень нужно идти, правда».

Я ушел оттуда очень быстро. Я не знаю, занималась ли она бесплатным сексом с беглыми преступниками в порядке благотворительности, но я был рад, что ни разу не согласился на ее предложения.

Вот таким и был Амстердам – непредсказуемым, а иногда и трагическим. Взять того парня из Ливерпуля, который жил с прекрасной голландской девушкой. Она в итоге оказалась во французской тюрьме после того, как он уговорил ее поехать с детьми во Францию, везя наркотики в коробках с шоколадом. А самому тому парню распороли живот от бока до бока в ножевой драке. Хорошие люди, торгующие наркотиками… Вы не сможете убедить меня в том, что Робин Гуд может торговать наркотиками, не надо, пожалуйста.

Что же касается девчонки, которая работала в кафе «Полночь», то она потеряла работу после того, как владельцы подожгли здание, чтобы получить страховку. Увы, поджигатели из них оказались так себе, так что им пришлось повторно возвращаться туда с большим количеством бензина. А жители окрестных домов уже сообщили в полицию о странном запахе.

Их даже выпустили под залог, но злоумышленники оказались настолько глупы, чтобы снова вернуться в Голландию – и вот тогда им пришлось задержаться там подольше, чем они планировали. На десять лет, если быть точным.

Амстердам также является единственным городом в Европе, где на меня направили пистолет после того, как я возмутился поведением водителя, который чуть не сбил меня поблизости от отеля American.

Так что на улицах Амстердама можно найти дерьмо и похлеще собачьего.

Итак, получив немного больше образования, чем когда готовился к вступительным экзаменам, я подошел к моменту, где в меня должны были выстрелить из стартовой пушки. Это был мировой тур в поддержку «Somewhere in Time».

Маркиз де Сад описывал различные жестокие фантазии, хотя и никогда не имел возможности реализовать большинство из них. На протяжении большей части своей писательской карьеры он находился в заключении, где единственным материалом, доступным для записи его извращенческих гимнов, была туалетная бумага.

В силу самых разных причин во время тура «Somewhere in Time» я стал узником гостиничных номеров и, чтобы развеять скуку, решил написать юмористический роман. Эта мысль пришла ко мне потому… ну, потому, что я мог это сделать, и, кроме того, поблизости всегда было предостаточно канцелярских принадлежностей для претворения этого замысла в жизнь.

Конечным результатом стали «Приключения лорда Иффи Ботрейса», нечто среднее между серией романов Тома Шарпа о приключениях Уилта и комедийным шоу «Carry on Camping».

К литературным потугам я пришел благодаря только лишь трем составляющим. Первой было то, что мое сочинение заняло второе место в олимпиаде в школе Беркдейла. Второй являлось животноводство. Ну а за шоковую терапию отвечал писатель жанра ужасов и фанат Iron Maiden Шон Хатсон.

Я прочитал большую часть хоррор-романов Шона. У меня даже не было выбора в этом вопросе, поскольку он подарил их как мне, так и остальным участникам группы.

Я смог разглядеть определенную формулу в том, что он сделал, а также распознать руку умелого ремесленника в том, как он излагал истории. Что мне нравилось больше всего, так это то, что его книги действительно вызывали физическую реакцию. Там не было скучного развития персонажей, подробных описаний закатов или локаций. Это была универсальная жвачка для мозгов, с описанием ужасной смерти на каждой странице. Джейн Остин, вырви себе сердце (и оставь кровоточащий комок беспомощно пульсировать, покуда тяжелый медный запах крови будет наполнять комнату. Стены окрашивались потоками крови, а его кулак сжимал и давил орган, вырванный из расколотых ребер, которые торчали, словно сломанные зубы. Извините – не смог устоять перед тем, чтобы отдать дань уважения Шону Хатсону).