– Ох и дерьмо! – пробормотал Нико.

– Так и должно быть?

– Нет, мать его. Не должно.

Чарли обернулся и посмотрел на сцену позади себя: двое парней сзади, две тяжелые сумки сзади, Нико спереди, хвост самолета на земле, носовое колесо болтается в воздухе, жандарм начинает проявлять интерес.

Наконец он сказал: «Ладно, ребята. У меня идея».

«Прямо как в фильме "Итальянская работа"», – подумал я. – Инструктор, балансирующий на краю пропасти, с ускользающим от него грузом золота. Мы оказались в точно таком же положении.

– Всем наклониться вперед!

Мы это сделали. Ничего не изменилось.

– Поставьте сумки в промежуток между передними и задними сиденьями.

Мы толкали сумки вперед, пока не оказались зажатыми между ними.

– Отлично. Нико, когда я закричу «Запускай двигатель»…

Чарли подбежал к хвосту и поднял его с земли, толкая вперед и вверх, пока носовое колесо, наконец, не коснулось твердой земли.

– Запускай двигатель!

Я с восхищением наблюдал, как Нико читает инструкции. Сейчас я, конечно, знаю, что это называется «контрольный список», но на самом деле это именно что инструкции по запуску двигателя.

Когда он нажал на рычаг, раздались скрип, скрежет и гулкий шум. Он постучал по нескольким циферблатам, повернул пару тумблеров, и самолет наполнился душным запахом бензина. Вставив какой-то небольшой поршень в приборную панель, Нико высунул голову из-за двери: «Прочистить пропеллер!»

Это было восхитительно, и я почти что ждал воздушного сражения. Нико повернул ключ зажигания, и двигатель загрохотал. Как только пропеллер начал вращаться, самолет сел на низкий киль, и Чарли прыгнул в кресло, крича: «Я контролирую ситуацию!»

Мы катились очень быстро, как мне казалось, а над взлетной полосой стремительно неслось низкое облако, подгоняемое сильным порывистым ветром. Мы неслись по направлению к полосе, и гул мотора и пропеллера все нарастали, пока от них не начали вибрировать окна.

– Всем наклониться вперед! – кричал Чарли сквозь рев мотора, прижавшись головой к приборной панели.

Позднее я узнал, что взлетно-посадочная полоса в аэропорту Шербура очень длинная, и это хорошо, потому что для того, чтобы взлететь, нам пришлось проехать всю ее целиком.

Несмотря на то, что на взлете мы поймали благоприятный встречный ветер, колеса почти не отрывались от земли. Высота над уровнем моря стала понятна, когда мы упали – или, вернее, почти упали, с края обрыва, который обозначал конец взлетно-посадочной полосы.

Под нами раскинулись неровные скалы, серое и злое море с перекатывающимися гребнями тяжелых валов, и низкое, выглядевшее жалким облако, которое окутало наш самолет.

Примерно через пять минут я понял, что означают показания всех приборов, и что мы едва ли сумеем подняться выше 800 футов.

– Продолжайте наклоняться вперед, – призвал Чарли, когда впереди появился еще один утес со взлетно-посадочной полосой на краю. Я заметил, что Чарли к этому моменту был довольно бледен и сильно потел. Когда мы приблизились к земле, я увидел, как взлетно-посадочная полоса вырастает и встает перед нами.

– Наклоняйтесь! Не откидывайтесь! Продолжайте наклоняться вперед! – Чарли потянул на себя штурвал, но не слишком сильно, и мы быстро покатились по асфальту, чтобы припарковаться на клочке травы.

Раздался протяжный вздох.

– Добро пожаловать в Джерси, – сказал Нико.

Нико получил лицензию пилота, и, как и следовало ожидать от барабанщика, со свойственной им координацией, его замечательная пара рук очень пригодилась ему, когда дело дошло до вождения самолетов. Позднее, во время очередного тура по США, он летал на маленькой турбовинтовой машине, принадлежавшей коммерческому пилоту, который летал с ним в качестве инструктора.

Я присутствовал на нескольких из их полетов и был очарован инструментами. Настолько очарован, что моей следующей покупкой стала копия игры Microsoft Flight Simulator, которую я установил на монструозный компьютер размером с чемодан, который назывался Mac Portable и постоянно лагал. Я был уже на пути к тому, чтобы стать пилотом сам, но сперва я должен рассказать о нашем последнем визите на Багамы, а также о продолжительном пребывании в Амстердаме.

На Багамах мы пробыли относительно недолго. Оставшаяся часть альбома была закончена и сведена в голландском Хилверсюме, в студии Wisseloord.

Там в очередной раз появился Марвин, причем весьма запоминающимся образом. Я крепко спал, но солнце уже взошло. Снизу раздался громкий стук. В каждом из арендованных домиков было по три спальни на верхнем этаже, а позади располагался внутренний двор с калиткой, выходящей на дорогу напротив студий. Изначально причиной шума был Марвин, который ломился в дверь, пытаясь войти. Я проснулся, стук прекратился, и я начал дремать.

Через несколько секунд раздался звук разбитого стекла, приглушенные крики, женский голос, удары ногой в дверь – и хорошо знакомые мне звуки Марвина в процессе трансформации.

Он постучал в мою дверь: «Ага, ты здесь!»

– Что происходит?

– Ты должен спуститься вниз.

– Сейчас 7.30 утра.

– Именно сейчас! Тебе нужно спуститься вниз по лестнице.

– Зачем мне сейчас спускаться по лестнице? – я уже начал надевать штаны, или все это закончилось бы весьма печально. Возможно, оно и так бы печально закончилось, но ладно уж.

– Это самый важный человек, которого ты можешь встретить за всю свою жизнь во всем мире.

Я надел кроссовки.

– И кто это может быть?

– Просто иди сюда, мальчик.

Я услышал грохот удара – то Марвин врезался в лестницу.

Внизу я увидел Марвина, снова стоявшего на какой-то мебели на одной ноге, но на этот раз он был весь в земле, а его предплечье сильно кровоточило.

– Ты в порядке?

– АГА! В порядке? Смотри, – он указал на свой глаз. – Это – глаз тигра.

– Мартин, ты истекаешь кровью…

– ХА! Это… кровь самурая!

– Я бы это понял. Дать тебе какой-нибудь антисептик?

– Смерть… с одного удара… Шотокан. – Он перепрыгнул с одной ноги на другую. – Потому что… я придворный шут.

Я вздохнул.

– Я сделаю чашку чая.

Несколько часов назад Мартин начал с самых благих намерений, но его внутренний мистер Хайд обвел его вокруг пальца, и в конце концов у него закончились люди, с которыми можно было бы выпить. После того как в 7 утра он постучал в мою дверь и ему не открыли, он взобрался на восьмифутовую стену, с которой и упал в заросли роз. Оттуда и появились земля и кровь.