В: Но вы и другие представители вашего поколения решили вернуться в Сингапур после того, как получили образование в лучших университетах мира. Разве сегодняшние молодые сингапурцы не будут стремиться вернуться, если будут чувствовать долг перед родиной или желание принести пользу?

О: У моего поколения просто не было возможности остаться в Америке или Англии после окончания учебы.

В: То есть вы не могли остаться в Англии и работать там юристом?

О: Нет, у меня не было лицензии на юридическую практику, и я не смог бы зарабатывать себе там на жизнь. Поэтому я вернулся в Сингапур.

В: А как насчет поколения премьер-министра Ли Сяньлуна? Возможно, решение вернуться обуславливается не только лишь экономическими соображениями?

О: Единственная причина, по которой они возвращаются, — их родители.

В: Это весомая причина. Но есть еще чувство патриотизма, желание сделать свой вклад, принести пользу стране…

О: Они живут в глобальном мире. Сегодня их домом стала вся планета.

В: Но, может быть, с Сингапуром их связывают особые связи?

О: Раньше, когда мир не был глобальным, такие связи существовали. Сейчас — нет.

В: Вы следили за ходом дебатов, вызванных заявлением профессора Лим Чон Яха о необходимости очередной революции в сфере заработной платы?

О: Лим Чон Ях — академик. Он сделал это заявление ради провокации. Он просто вышел к микрофону и сказал: «Если вы серьезно подходите к этому вопросу, вы должны сделать то-то и то-то». Но премьер-министр и министры не восприняли его всерьез. Один министр ответил ему, и он признал, что просто вбросил мяч, чтобы другие его подхватили, — у него не было цели забить его в ворота.

В: Но, учитывая его положение в правительстве, у него нет возможности забить мяч в ворота.

О: Нет. Но он мог бы разработать пошаговый план: шаг 1, шаг 2, шаг 3, шаг 4, шаг 5, гол!

В: По мере того как мир все больше переходит к экономике знаний, не сможет ли Сингапур в конце концов зарабатывать себе на жизнь инновациями и прорывными идеями, например такими, как создание нового Twitter или Facebook?

О: Нет. Сколько среди нас может найтись Биллов Гейтсов? Нас всего 3 млн. Китайцев — 1,3 млрд, но по своей способности к инновациям эта нация и близко не может сравниться с американцами. Индийцы тоже. Почему? Потому что в Америку начиная со времен отцов-пилигримов иммигрировали лучшие люди со всего мира.

Когда волна нынешней эйфории по поводу так называемой «арабской весны» наконец-то схлынет, весь мир с удивлением обнаружит, что, по сути, в регионе не произошло никаких фундаментальных изменений. Какими бы значительными ни казались перемены сегодня и какими бы сенсационными ни пытались их представить журналисты, когда несколько десятилетий спустя мы оглянемся назад, едва ли какие-либо из них будут выглядеть действительно значимыми и устойчивыми сдвигами в направлении заветной демократизации. Гораздо вероятнее, что эти демократические эксперименты долго не продлятся, и многие из стран, которые предприняли пробные шаги в сторону всеобщих прямых выборов по принципу «один человек — один голос», вернутся к привычной форме правления со стоящим у власти авторитарным лидером или кланом. Другими словами, за весной последует лето, затем осень — и снова зима. Жизнь вернется в свою колею, накатанную тысячелетиями.

На Ближнем Востоке никогда не выбирали правителей и не принимали решения путем голосования. В истории этого региона никогда не было демократических традиций, присущих западным обществам, — ни во времена древних исламских государств, ни в более поздней колониальной истории, ни в современную постколониальную эпоху. Когда английские и французские протектораты распались на отдельные государства, все они в конечном итоге пришли к единовластию — и это произошло не случайно, а в силу глубоких культурных и социологических причин.

Разумеется, можно возразить, что демократия, будучи относительно новым явлением в истории человечества, когда-нибудь должна прийти во все регионы и что она уже начала укореняться — или, по крайней мере, так кажется — во многих частях мира, включая ряд азиатских стран, несмотря на аналогичное отсутствие у них демократических традиций. Но здесь есть одно ключевое отличие. Помимо нехватки опыта в представительных формах правления, на Ближнем Востоке также отсутствуют существенно важные социальные факторы, образующие фундамент для строительства демократии.

Первый из этих факторов — идея равного гражданства. Этот фундаментальный принцип означает, что все люди, являющиеся гражданами одной страны, равны между собой независимо от уровня благосостояния, социального положения, достижений, физических или умственных способностей. Мы обладаем равными правами и свободами, а также обязанностями перед нашей страной. Мы равны с юридической и моральной точек зрения. Эта концепция обязательно предшествует развитию реальных демократических практик и институтов. Она должна быть признана не только в интеллектуальных или прогрессивных кругах, но и в масштабах всего общества.

Между тем по всему Ближнему Востоку мы видим племенную или феодальную систему. В Саудовской Аравии вожди племен обязаны раз в год преподносить королю подарки. Как и в древнем Китае, король одаривает их в ответ еще более ценными дарами. Обычные люди лояльны своему племени, а не нации — потому что единой нации не существует — и, разумеется, не своим согражданам. Я разговаривал на эту тему с одним американским дипломатом, несколько лет проработавшим в Саудовской Аравии, и он согласился с этой точкой зрения. Там феодальное устройство общества, сказал он. Ливийцы также представляют собой не единую нацию, а собрание племен, что усугубляется политикой местничества. В этих племенных государствах смена правящего режима может сопровождаться значительными перетасовками в политической системе — кто, что и как будет решать, но такие перестройки никогда не приводят к зарождению демократии, поскольку основной единицей государственного устройства остается не гражданин, а племя.

Наблюдатели отмечают, что некоторые арабские государства постепенно становятся нациями в современном смысле этого слова, в первую очередь Египет, Марокко и Тунис. Но даже этим странам недостает второго, не менее важного фактора, который необходим для построения устойчивой демократии, чтобы граждане приняли не только результаты первых выборов после революции, но и всех последующих выборов тоже. Этот второй ключевой фактор — то, что я называю способностью к обеспечению реального экономического прогресса.

Арабское общество сознательно лишает себя этой способности в результате того, что упорно продолжает держать женщин на вторых ролях. В этом обществе доминируют мужчины. Женщины не имеют равных с мужчинами возможностей образования и трудоустройства, что не позволяет этим странам в полной мере реализовать свой потенциал и встать на путь модернизации. Они продолжают сопротивляться этому, всегда находя какие-то отговорки. Проблема переходит от поколения к поколению, поскольку необразованные женщины растят необразованных детей, ведь матери проводят с детьми гораздо больше времени, чем отцы. И наоборот, поколение высокообразованных матерей способно вырастить поколение высокообразованной молодежи с широким кругозором и современным менталитетом.