Даже в тех странах Ближнего Востока, где женщины обучаются в университетах почти в равной пропорции с мужчинами, их ограничивают во многих других отношениях. Часто им отказывают в обучении престижным специальностям, в частности связанным с наукой, инженерным делом и правом, отводя для них традиционно более «женские» профессии, такие как педагогика. Но даже при равном доступе к образованию доля женщин в составе рабочей силы во многих странах Ближнего Востока и близко несопоставима с долей мужчин. Это объясняется множеством причин, среди которых трудовая дискриминация, начиная от неравной оплаты труда и заканчивая сексуальными домогательствами на рабочем месте. Кроме того, работающим женщинам приходится сталкиваться с многочисленными повседневными трудностями, включая такие абсурдные, как запрет появляться в одиночку в общественных местах. Присутствует и общая социальная нетерпимость по отношению к замужним женщинам, которые не сидят дома и не посвящают себя всецело заботам о семье.

Ни один новый демократический режим не в состоянии долго выжить без реального экономического прогресса. В конце концов, что дает демократия обычному человеку с улицы, если она не приводит к очевидному улучшению его жизни? Возможность время от времени поставить галочки на бумажке и опустить ее в избирательную урну? В течение одного-двух избирательных циклов неизбежно наступает разочарование системой, за которым следует возврат к той или иной форме авторитаризма. В Египте пришедшие к власти в результате арабской весны «Братья-мусульмане»[12], кажется, осознают актуальность этой задачи и направили в другие страны делегации, чтобы изучить их пути развития. Это говорит о серьезности их намерений. Но добьются ли они успеха? Им нужно совершить слишком уж фундаментальные изменения, причем за очень короткое время. Мало того, в своих усилиях провести радикальные реформы они столкнутся с серьезными препятствиями в виде наследия старого режима. Например, все государственные должности заполнены назначенцами бывшего президента Хосни Мубарака. Однако новый режим не может полностью уволить старый штат госслужащих и создать новый госаппарат с нуля, поэтому ему придется работать с тем, что есть.

Правящие элиты на Ближнем Востоке понимают, что в условиях глобализации им волей-неволей придется идти в ногу со временем, но они предпочитают делать это как можно медленнее. Например, Саудовская Аравия продолжает жить по исламским законам: женщинам там по-прежнему разрешается появляться на людях только в закрытой одежде и запрещается водить автомобили. Во многих общественных местах соблюдается сегрегация по половому признаку. Но даже в этом древнем обществе ситуация постепенно меняется. Например, в 2009 г. был создан Научно-технологический университет имени короля Абдаллы — анклав либерализма в глубоко консервативной стране. На должность ректора был приглашен профессор Ши Сун Фонг, бывший вице-канцлер Национального университета Сингапура. В университетском кампусе жизнь организована по западному образцу, и мужчины и женщины имеют абсолютно одинаковые права. Это большой шаг вперед, но я не думаю, что выпускники университета сумеют изменить страну. Разве может небольшая группка образованных, свободомыслящих молодых мужчин и женщин пошатнуть систему, которая существовала веками? Им придется иметь дело с ваххабитским духовенством, самой мощной и консервативной группой клириков в арабском мире, которая прочно укоренилась у власти благодаря симбиотическим отношениям с королевской семьей: последняя правит страной, а первая получила полную свободу действий по всем религиозным вопросам. Тем не менее, лично познакомившись с королем Абдаллой, я убедился в том, что королевская семья Саудовской Аравии осознает: страну невозможно удержать в прошлом. Она признает необходимость эволюции общества и неизбежность перемен. Но каковы будут темпы этих перемен, сказать сложно. Возможно, социальные нормы, принятые в этом передовом университете, в конечном итоге распространятся на соседние районы, а потом и на всю страну.

Однако пока путь, по которому будет двигаться Ближний Восток в долгосрочной перспективе, представляется весьма неопределенным. После того как нынешние эксперименты с выборами подойдут к концу, ключевая проблема — как добиться устойчивого роста экономики и обеспечить достойными рабочими местами примерно 350 млн человек — так и останется нерешенной. Парадоксальность ситуации очевидна. Этот регион обладает непревзойденными по своему богатству природными ресурсами, однако многие его части прозябают в страшнейшей нищете и отсталости.

Между тем перед странами этого региона стоит еще одна фундаментальная проблема: как жить после того, как иссякнут запасы ископаемого топлива. Им нужно трансформировать свои сырьевые экономики в экономики, способные устойчиво функционировать в долгосрочной перспективе, и сделать это за считанные десятилетия. Им необходимо быстро найти новые источники конкурентного преимущества в несырьевых отраслях, будь то банковское дело, авиаперевозки, туризм, производство потребительских товаров, и закрепиться в них. Один из способов сделать это — отправить лучшие молодые кадры поработать в этих отраслях в Америке и Европе, чтобы, вернувшись, они создали такие же отрасли в своих странах. К сожалению, значительное сырьевое богатство имеет тенденцию порождать иждивенческую культуру. Правительствам этих стран предстоит колоссальная работа: мобилизовать народ и избавить его от деструктивного чувства уверенности в том, что мир будет кормить их всегда. Им нужно убедить людей, что нефтяного богатства не хватит навечно, даже если все доходы от продажи нефти направлять в специальный фонд и грамотно инвестировать. Это самая сложная задача.

Несколько лет назад одна ближневосточная страна отправила нескольких своих студентов учиться в Сингапур в надежде на то, что у нас эти молодые люди изменят свое отношение к жизни. Этого не случилось. Они приехали не для того, чтобы перенимать нашу трудовую этику или культуру. Они приехали развлекаться. Их целью было хорошо провести время. Про себя они думали: «Зачем нам работать, когда деньги лежат у нас прямо под ногами?»

Ближний Восток — прекрасное место с богатейшей культурой и древней историей. Некоторые страны этого региона, расположенные ближе к Европе, например Марокко и Тунис, более прогрессивны и менее закрыты, чем другие.

Когда я был в Иране по приглашению шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, до его свержения, меня поселили в одном из его дворцов. Я до сих пор помню ковры — они были настолько изящной работы, что, будь они моими, я бы пожалел класть их на пол и повесил бы на стену. Но во дворце все ходили по ним ногами. В Иране много искусных ткачей. Когда шах приехал с ответным визитом в Сингапур, он подарил тогдашнему президенту Бенджамину Ширесу большой ковер, а мне маленький — оба шелковые, с одинаковым узором. Мой ковер сейчас находится в доме моего сына. Его положили на пол, но ходят по нему только босиком.

Страна на Ближнем Востоке, которую я знаю лучше всего, — это Египет. Когда президент Гамаль Абдель Насер пригласил меня туда с визитом, я жил в одном из прекрасных дворцов короля Фарука. Сам Насер вел довольно скромный образ жизни. Он был реформатором, хотя ему и не удалось кардинально изменить судьбу своего народа. При помощи России он построил Асуанскую плотину, что было большим достижением, поскольку она позволяла производить электроэнергию и контролировать наводнения. Меня доставили к плотине на президентском частном самолете, и я прожил рядом с ней несколько дней. Это было очень пустынное и тихое место. Мне оно показалось похожим на пустыню Гоби или Гранд-Каньон. Единственное отличие было в том, что за пределами пустыни Гоби вы бы обнаружили динамичное, полное жизни китайское общество. А на выходе из Гранд-Каньона перед вашим взором предстала бы воплощенная в реальность американская мечта.