— Посланники навестили вас? — спросил он.

— Да, — ответила она тоном, не выдававшим никаких чувств.

Взгляд царя скользнул по каюте и остановился на ларце из слоновой кости.

— Я дал разрешение принести вам этот ларец, — сказал он.

— Спасибо, — небрежно поблагодарила она, и в ее голосе прозвучало раздражение.

Царю стало легче на душе, и он сказал:

— В ларце находилось ожерелье с изумрудным сердцем.

Губы Аменридис дрогнули, она собиралась что-то сказать, но вдруг передумала и плотно сжала губы, что говорило о смятении.

— Посланники говорили, что это ожерелье вам дорого, — с нежностью произнес Яхмос.

Аменридис резко покачала головой, точно отвергая обвинение, выдвинутое против нее, и ответила:

— Это правда. Я раньше часто носила это ожерелье, потому что ведьма при дворе сделала из него талисман, который отводит порчу и зло.

Ответ прозвучал неубедительно, но царь не отчаялся и сказал:

— Я подумал, что оно предназначено для других целей, о чем говорила встреча в каюте царского корабля.

Лицо принцессы густо покраснело, она гневно ответила:

— Сегодня я не помню капризы вчерашнего дня. Было бы лучше, если бы ты относился ко мне как враг к пленнице.

Царь заметил признаки жестокости на ее напряженном лице и еще раз испытал разочарование. Однако, пытаясь обуздать свои чувства, он сказал:

— Разве вам неизвестно, что мы заключаем женщин наших врагов в дворцовые гаремы?

— Не таких, как я, — резко возразила Аменридис.

— Вы снова угрожаете голодовкой?

— Сейчас в этом нет надобности.

Царь с подозрением взглянул на нее и с усмешкой спросил:

— Как же вы тогда сумеете защитить себя?

Аменридис подняла руку, в которой держала крохотное оружие, величиной не больше ногтя, и уверенно ответила:

— Видишь! Это отравленный кинжал. Если им порезать кожу, яд проникнет в кровь и убьет меня в мгновение ока. Посланник тайком передал мне его, твои соглядатаи ничего не заметили. Я знала, что отец пришлет мне оружие, которым можно покончить с собой, если на меня падет бесчестие или кому-то вздумается причинить мне зло.

Яхмос рассердился и, нахмурившись, сказал:

— И в этом заключался секрет ларца? Будь проклят тот, кто верит слову пастушеского отродья с грязной бородой! В ваших венах течет не кровь, а предательство. Однако я вижу, что вы превратно истолковали намерение своего отца, ибо он тайно передал вам это оружие, чтобы вы могли убить меня.

Принцесса покачала головой, будто смеясь над ним, и сказала:

— Ты не понимаешь Апофиса. Он согласится лишь на то, чтобы я сохранила честь или умерла с честью. Что же до врага, то он сам убьет его, как привык это делать.

Яхмос топнул ногой и с великим раздражением сказал:

— К чему все эти потуги? Мне меньше всего нужна такая рабыня, как вы, ослепленная высокомерием, гордостью и скверным характером! Раньше я представлял вас в ином свете, но в действительности вы оказались совсем другой. Так что к черту все иллюзии!

Царь повернулся и вышел из каюты. Он позвал начальника гвардии и приказал ему:

— Переведите принцессу на другой корабль под усиленной охраной.

Удрученный царь с мрачным лицом покинул корабль и, сев в колесницу вернулся в лагерь.

Бездействие угнетало царя. Он приказал командирам привести войско в готовность. На рассвете второго дня многочисленная армия двинулась дальше. Флот поднял паруса. Через два дня армия достигла Птолемаиды. Врага поблизости не оказалось, и авангард мирно вошел в город. Армия следовала за ним. Авангард дошел до Панополиса, самого северного города, находившегося под защитой Фив, и вступил в него, не встретив сопротивления. Царю Яхмосу сообщили радостную весть.

— Панополис находится в руках египтян.

— Фиванское царство избавлено от пастухов! — воскликнул он.

— Скоро весь Египет избавится от них, — добавил Гур.

Победоносная армия приблизилась к Панополису и гордо вошла в него под звуки патриотической музыки. Затрубили трубы, возвещая победу. Над стеной взвились египетские флаги, солдаты разбрелись по рынкам, смешались с жителями города, радовались и пели. Великая радость охватила сердца, отзывалась в каждой душе, наполнила весь город. Царь пригласил командиров армии и флота, свое окружение на роскошный пир. В конце веселья принесли старые вина Мариута вместе с цветками лотоса и веточками базилика. Царь обратился к своим людям со словами:

— Завтра мы пересечем границу Северного царства, над его стенами впервые за сто с лишним лет взовьются египетские флаги.

Все благословили царя и долго славили его имя.

Однако поздно вечером того же дня гвардейцы заметили отряд колесниц под белым знаменем, стремительно приближавшийся к городу с севера. Солдаты окружили колесницы и стали выяснять, куда они направляются. Один из колесничих ответил, что они посланники, которых царь Апофис направил к Яхмосу. Солдаты провели их в город. Узнав об их прибытии, Яхмос отправился во дворец губернатора, вызвал Гура, командира флота и командиров Мхеба и Диба. Царь сел на трон губернатора, командиры заняли места рядом с ним, а их окружили гвардейцы в парадных формах. Царь дал разрешение ввести посланников. Это были командиры и гофмейстеры в военном и гражданском облачении. Их лица не выражали дерзости и надменности, чего ожидал Яхмос. Наоборот, они приблизились к царю, поклонились с великим почтением и уважением. Представитель посланников сказал:

— Да множит Бог твои дни, царь Фив! Мы посланники от фараона Верхнего, Среднего и Нижнего Египта.

Яхмос бросил на них взгляд, не выдававший, какая буря разыгрывается в его груди, и спросил:

— Да множит Бог ваши дни, посланники Апофиса! Что вам угодно?

Посланники остались недовольны тем, что царь пропустил титулы их повелителя. Их представитель сказал:

— Царь, мы военные люди. Мы выросли на полях битв и живем по правилам войны, храбро и доблестно, что тебе известно по долгому опыту. Мы поклоняемся герою, даже если он наш враг, и доверяем мечу, хотя он нам не благоволит. Царь, ты одержал победу и вернул трон своего царства. Поэтому ты имеешь право обладать им, а мы обязаны уступить его. Это твое царство, и ты его повелитель. Фараон передает тебе свои приветствия и предлагает остановить кровопролитие, заключить почетный мир, когда уважаются права всех, восстановить между Царством юга и Царством севера дружественные отношения, которые были нарушены.

Яхмос внимательно слушал, внешне храня спокойствие, но в душе не переставая удивляться. Он смотрел на посланника и не без удивления спросил: