есть их – кузовки ядовиты. Лучше поджарить их прямо в их собственной коробочке.

Рыб-ежей невозможно есть, но они забавны: ежели вытащить их из воды (это не опасно – колючки не ядовиты), они надуваются, превращаясь в колючий шарик. Если затем бросить их в воду, они смешно болтаются на волнах кверху пузом, потом с шумом сдуваются и быстро уплывают в убежище.

Губаны чрезвычайно разнообразны, но все легко узнаются по губастому выдвижному рту, которым с лёгкостью разгрызают раковины. Губаны невероятно пестры и красивы, но стоит вытащить рыбу из воды в каноэ, как она на глазах блекнет. Ночью их не найти – они закапываются в песок. Есть их можно, но осторожно, иногда можно отравиться.

Серые, голубоватые и песочные летрины не могут похвастаться великолепием цветов. Зато они не слишком колючие, не ядовитые, очень вкусные и роятся стайками над песком, где их можно вылавливать сетью.

По ночам из своих коралловых убежищ выплывают красные рыбы-белки с огромными глазами и колючими плавниками и жабрами. Порой можно слышать, как рыбы-белки кричат, охраняя свои участки. Ловить их нелегко, надо выплывать ночью с факелом, зато они очень вкусные.

На дне лагуны, зарывшись в песок, лежат скаты. Песчано-пёстрый верх отлично маскирует их, даже когда они не закопаны. Но шевеление жабр хорошо видно; скатов можно найти, осторожно ступая на мелководье. Главное, вовремя уворачиваться от ударов хвоста, снабжённого ужасным ядовитым шипом. Скатов можно жарить на костре, а из их шипов делать наконечники для дротиков.

Иногда на риф заплывают акулы. Их не надо бояться, просто стоит держаться подальше. Зато из их зубов и шкур можно сделать много всего полезного.

Люди спускаются к воде и вытягивают каноэ. Рыбалка начинается…

Улики

Люди возникли как сугубо сухопутные существа, но с некоторых пор глубоко прониклись великолепием моря. Жители индонезийских островов с древнейших пор освоили жизнь на побережье и разобрались во всех тонкостях кораллового мира.

Яркий пример такой курортной жизни являет Скальный навес Трон Бон Леи на острове Алор в Индонезии. В его отложениях найдены останки как морских, так и наземных обитателей. Суша представлена очень бедно, из неё стоят упоминания разве что гигантские крысы Alormys aplini. Но, судя по разломам и обожжённости, люди ели всё, что могли найти в зарослях и на пляже.

В воде же жизнь била ключом. Люди собирали двустворок Vasticardium flavum и Barbatia, морских улиток Nerita, ослиное ухо Haliotis asinina, Trochus niloticus и Turbo. Иногда доставались людям морские черепахи. Однако подавляющее число определимых останков принадлежало рыбам. Каких их тут только не было! В древнейших слоях больше всего костей каменных окуней, несколько меньше – губанов и спинорогов. Ясно, что люди применяли разные способы лова. Быстроплавающих хищных рыб ловили удочками-крючками, медленноплавающих растительноядных и всеядных – сетями.

Под навесом раскопаны и несколько погребений. Из них лучше сохранилось древнейшее, в котором похоронен мужчина, а также более позднее с женщиной. Черепа обоих очень маленькие, но достаточно массивные. Вокруг головы мужчины были уложены круглые гальки. Женщина была украшена лучше: пара галек в концах могилы, охра, вокруг челюсти лежали продырявленная раковина двустворки, три кольцевых рыболовных крючка и колющий крючок. Сразу видно, что жители Трон Бон Леи были рыбаками до мозга костей. Между прочим, подобные рыболовные крючки известны в доисторической Японии, Австралии, Океании, Омане, на побережье Калифорнии и островах Байя Калифорния, в Чили и Эквадоре; однако подобных удивительным образом нет на близких Филиппинах и Калимантане.

Конечно, об индонезийских моряках мы знаем и по другим стоянкам, например Гуа Макпан на том же острове Алор с древностью 38,454–40,208 тыс. л.н., а также Джерималаи на Восточном Тиморе с датировкой 42 тыс. л.н. Их жители аналогично рыбачили и собирали моллюсков, а из раковин делали украшения и крючки разных типов.

Литература

Kealy Sh., O'Connor S., Mahirta, Sari D. M., Shipton C., Langley M. C., Boulanger C., Kaharudin H. A.F., Patridina E. P.B.G.G., Algifary M. A., Irfan A., Beaumont Ph., Jankowski N., Hawkins S. et Louys Ju. Forty-thousand years of maritime subsistence near a changing shoreline on Alor Island (Indonesia) // Quaternary Science Reviews, 2020, V. 249, № 106599, pp. 1–20.

Langley M. C., O'Connor S. et Piotto E. 42,000-year-old worked and pigment-stained Nautilus shell from Jerimalai (Timor-Leste): evidence for an early coastal adaptation in ISEA // Journal of Human Evolution, 2016, V. 97, pp. 1–16.

O'Connor S., Mahirta, Samper Carro S. C., Hawkins S., Kealy S., Louys J. et Wood R. Fishing in life and death: Pleistocene fish-hooks from a burial context onAlor Island, Indonesia // Antiquity, 2017, V. 91, pp. 1451–1468.

Samper Carro S. C., Louys J. et O'Connor S. Methodological considerations for icthyoarchaeology from the Tron Bon Lei sequence, Alor, Indonesia // Archaeological Research in Asia, 2017, V. 12, pp. 11–22.

Samper Carro S. C., Gilbert F., Bulbeck D., O'Connor S., Louys J., Spooner N., Questiaux D., Arnold L., Price G. J., Wood R. et Mahirta. Somewhere beyond the sea: human cranial remains from the Lesser Sunda Islands (Alor Island, Indonesia) provide insights on Late Pleistocene peopling of Island Southeast Asia // Journal of Human Evolution, 2019, V. 134, № 102638, pp. 1–16.

45. ВАЙТ СЭНДС

ТАНЦЫ С ЛЕНИВЦЕМ

(НЬЮ-МЕХИКО; 15,56 ТЫС. Л.Н.)

Абсолютно плоская белая равнина раскинулась от горизонта до горизонта, изрезанного низкими тёмно-синими хребтами. Гораздо большие горы клубились в небесах: тёмные тучи улетали, пролившись ночью и превратив землю в бесконечную грязь.

По сырому песку, покрытому редкими кустами, тяжело плёлся огромный ленивец. Он уже не мог бежать и вяло брёл, еле переставляя свои толстые ноги. За ним, прыгая след в след, следовал невысокий человечек. На фоне исполинского зверя щуплый охотник выглядел совсем нестрашно, но в руке он крепко держал острое копьё.

Ленивец остановился и мотнул тупоносой головой. Охотник обежал зверя и оказался с ним лицом к лицу, нацелившись остриём в огромную тушу. Ленивец приопустился и угрожающе, но устало махнул передними лапами, задевая когтями землю. Охотник держался вне досягаемости смертоносных граблей, отступая и вертясь перед гигантом. Ленивец начал поворачиваться, избегая назойливого мелкого преследователя. Ступни животного глубоко вминались в грязь и оставляли там глубокие разводы. Чудище повернулось и пошло в сторону. Охотник не отставал: семеня, он бросился наперерез и в пять шагов вновь оказался перед ленивцем. Зверь, тоскливо щуря маленькие глазки, опять махнул лапищами и повернулся в другую сторону.

Тучи улетали, солнце пекло с небес, ленивец вымотался и уже плохо отслеживал человека. Охотник подскочил прямо к зверю и ткнул его копьём прямо в мохнатый живот. Ленивец вздрогнул, качнул лапами, развернулся и опять – вновь безнадёжно – попробовал сменить направление. Смертельный танец продолжался…

…Тучи скрылись за горизонтом, солнце сушило белую равнину. Посреди чахлых кустов возвышалась косматая гора. Около неё сидел маленький человечек с тонким копьём. Можно немножко отдохнуть, а потом предстоит обратный путь на стойбище. Путь нелёгкий, ведь надо будет нести тяжкий груз под палящими лучами солнца, но путь приятный, ведь нести он будет много мяса.

Улики

Редко когда удаётся увидеть прямое взаимодействие добытчика и добычи. Уникальные следы – в самом буквальном смысле – таких охот обнаружены в Вайт Сэндс в Нью-Мехико.

На огромной гипсовой равнине сохранились отпечатки ног гигантских ленивцев Nothrotheriops или Paramylodon, мамонтов Колумба Mammuthus columbi, бизонов и верблюдов, каких-то собачьих и кошачьих.

Главное же, поверх звериных следов отпечатались человеческие. Самая интригующая композиция – цепочка следов гигантского ленивца, шедшего на двух ногах, за которым гнался человек. Часть человеческих отпечатков находится внутри следов ленивца: человек шёл шаг в шаг со зверем, подстраиваясь под его темп. Местами ленивец начинал крутиться, временно вставая на четвереньки, оставляя круглые отпечатки вокруг следов