Я решила, что не имеет смысла ходить вокруг да около, и задала вопрос прямо в лоб:

– Скажите, кто вам заказал переделать газовый пистолет под боевые патроны?

– Какой пистолет? Зачем мне его переделывать? Никто мне не заказывал! – восклицал Пустельников. – Да вы что, девушка?

– Татьяна Александровна, – с нажимом произнесла я.

– Извините, Татьяна Александровна, – поправился мужчина. – Так я и говорю, что никаких таких заказов, о чем вы сказали, мне никто не давал.

– Значит, вы не хотите признаться? – строгим голосом спросила я.

– Да боже ты мой! – Мужчина всплеснул руками. – Да не в чем мне признаваться! Я давно на пенсии, отдыхаю, закон не нарушаю. В чем мне признаваться, не понимаю.

– Тогда я вынуждена все у вас осмотреть, – сказала я.

– А ордер у вас есть? Во-о-от, нету у вас ордера, – пробурчал дядька. – Я свои права знаю. С ордером и приходите, девушка.

– А может быть, мы с вами проедем в участок? Или мне сюда криминалистов пригласить? – Я с задумчивым видом достала телефон. – Я, между прочим, к вам как к человеку пришла, поговорить решила без полиции, мирно. Зачем вам привод в отделение?

Пустельников задумался, и я дожала:

– Ну что, звоним криминалистам? Или вы позволите мне самой аккуратно осмотреть дом?

– Да пожалуйста! Я разве ж против? Осматривайте, ищите, что вам нужно, – дал свое разрешение хозяин.

Пустельников был спокоен, и я поняла, что в доме я вряд ли что-нибудь найду. Но для порядка я все-таки все тщательно облазила. И безрезультатно. Но я еще с самого начала заприметила строение во дворе неподалеку от дома.

– Так, Евгений Леонтьевич, здесь у вас действительно чисто. А теперь давайте выйдем во двор и осмотрим ваш сарай, – сообщила я и заметила, как Пустельников заметно занервничал.

– Да зачем вам понадобился мой сарай? – недоуменно спросил мужчина. – Я в него уже сто лет не заходил. Там, поди, уже все паутиной заросло…

– Вот сейчас и посмотрим, что к чему. Вставайте и идите вперед, – тоном, не терпящим возражений, сказала я. – Вы не думайте, что я вас запугать пытаюсь. Можете хоть сейчас набрать номер отделения полиции, спросить подполковника Кирьянова и узнать у него, кто такая Татьяна Иванова.

Пустельников пожал плечами, неохотно поднялся и медленно пошел к выходу из дома.

Сарай, в который, по словам хозяина, никто не заглядывал «уже сто лет», не выглядел заброшенным и заросшим паутиной. В нем было даже проведено электричество, во всяком случае, я увидела лампочку, свисавшую с потолка. Более того, в сарае была устроена мастерская. Я увидела станок и верстак. На столике рядом лежали несколько пистолетов. Некоторые из них были разобраны.

– Ну, вот, Евгений Леонтьевич, а говорили, что целый век сюда не заглядывали. А тут у вас целый оружейный завод, – резюмировала я.

– Да что вы, Татьяна Александровна? – воскликнул Пустельников. – Я же говорю, на пенсии я, вот чтобы занять себя, я и решил устроить что-то вроде небольшой мастерской. Это просто… баловство… Больше от скуки…

Скорее всего, Пустельников понял, что все складывается не в его пользу, и начал выкручиваться.

– Так, довольно, Евгений Леонтьевич, – строго сказала я. – Я приехала к вам, потому что поступили сведения о том, что вы занимаетесь переделкой газовых пистолетов. Один из них был задействован в ограблении овощного ларька. Из другого застрелили человека. Кому вы продали видоизмененный газовый пистолет?

– Я не знаю, он не назвал себя, – поникшим тоном проговорил мужчина.

– Но как он выглядел? – спросила я.

– Довольно молодой, лет тридцати с небольшим. Высокий, спортивного телосложения, – начал перечислять Пустельников. – Лицо у него было какое-то такое… удлиненное, подбородок как-то выступает вперед. И губы такие… мясистые, что ли.

– Понятно. И что произошло дальше? – спросила я.

– Ну, так вот, этот молодой человек хорошо мне заплатил, – ответил мужчина.

– Значит, говорите, что у него высокий рост, удлиненное лицо и толстые губы? – уточнила я.

– Да, именно так, – подтвердил Пустельников.

– Хорошо. Сейчас я отвезу вас в Управление полиции, там вы все подробно опишите. Необходимо будет составить фоторобот. И что бы вы знали, Евгений Леонтьевич, своими действиями вы преступили закон, который запрещает изготавливать оружие, а также переделывать его, – строгим голосом закончила я.

Пустельников молча опустил голову и пошел вперед.

Я привезла Пустельникова в Управление полиции и отвела его в кабинет Кирьянова.

– Вот, Владимир Сергеевич, – начала я, – перед вами тот умелец, который переделывает газовые пистолеты под боевые патроны. Зовут его Пустельников Евгений Леонтьевич. Говорит, занимается этим просто от нечего делать, хобби такое у него. В сарае у него оборудована целая мастерская. И пистолеты находятся там же. И разобранные, и переделанные.

– Значит, посылаем туда следственную группу, – распорядился Кирьянов.

– Гражданин Пустельников, – обратилась я к мужчине, – расскажите Владимиру Сергеевичу о том, кто вам заказал переделку газового пистолета.

– Ну, это был молодой мужчина лет тридцати. Высокий, атлетический, лицо немного вытянутое, полные губы и выступающий подбородок.

– Сейчас вас отведут к нашему специалисту для составления фоторобота, – сказал Владимир и нажал кнопку вызова.

В кабинет вошел дежурный.

– Приведите задержанного Геннадия Каравайникова, а его, – Кирьянов кивнул на Пустельникова, – отведите для составления фоторобота.

– Есть, – ответил дежурный.

Через пять минут в кабинет в сопровождении конвойного входил Геннадий Каравайников. Когда он проходил мимо Пустельникова, я спросила мужчину:

– Вот этот человек заказывал вам переделку газового пистолета? Это и есть заказчик?

– Нет, это не он, – уверенно ответил Пустельников. – Я же говорю, у того и рост выше, и сложение совсем другое, да и лицо совсем не то. Нет, точно это не он.

– Ладно, уведите его, как только будет готов фоторобот, сообщите, – отдал распоряжения Кирьянов.

Пустельникова увели.

– Садитесь, гражданин Каравайников, – сказал Владимир.

Я посмотрела на Геннадия. Теперь, побыв какое-то время в камере, он выглядел гораздо лучше. Кажется, винные пары почти выветрились, во всяком случае, взгляд стал осмысленный.

Геннадий Каравайников сел на стул, стоящий напротив стола, за которым сидел Владимир.