Даяна улыбнулась, Таня и вовсе рассмеялась.

— Помочь?

Китти отступила еще на шаг и смотрела во все глаза, как Мэри-Роуз и Таня пудрят и подкрашивают лысую голову Даяны и все трое хохочут.

— Ну вот и закончили, — удовлетворенно заявила Мэри-Роуз, когда Таня на каталке повезла мать в актовый зал больницы, навстречу предстоящей свадебной церемонии, и дверь за ними захлопнулась. Медсестры спешили следом, радуясь, что в отделении для безнадежных больных состоится столь жизнеутверждающее событие.

— Сколько ей осталось? — спросила Китти.

— Несколько месяцев, наверное. — Мэри-Роуз принялась собирать свои инструменты.

— Как ты это делаешь? — Китти в изнеможении присела.

— Это нелегко, но не так уж и скверно… Раньше я не верила в брак. Мама с папой разошлись, когда я была ребенком, да они и никогда не ладили, так что хорошего примера я в детстве не видела. Но теперь мои подруги одна за другой выходят замуж и обычно просят меня сделать им прическу. Невесты всегда нервничают, больны они или здоровы. Тут главное понять, хотят ли они поболтать с парикмахером или предпочитают помолчать. Вся разница в том, что мои подруги волнуются, потому что это «навсегда». Им предстоит прожить с этим мужчиной всю жизнь. А Даяна грустит оттого, что ее «навсегда» такое недолгое. Но, когда я выйду замуж, я хотела бы, как Даяна, верить вопреки всему, верить в «навсегда».

Раз в неделю Мэри-Роуз привозила мать в город пообедать. Она поддерживала эту традицию, невзирая на состояние здоровья матери, и на этот раз выбрала торговый центр «Пауэрскорт», располагавшийся в георгианском особняке на Графтон-стрит. Когда-то там давали балы виконт Ричард Уингфилд, третий по счету носитель титула, и его жена Амелия, теперь горожане приходили сюда за покупками и вкусной едой. Посредине накрытого навесом внутреннего двора под балконами основного здания был устроен просторный ресторан. Где-то рядом негромко играло пианино. Китти, и так уже в тот день насмотревшейся на больных, пришлось сесть за стол с женщиной, чью речь почти не удавалось разобрать — одна сторона лица у нее была парализована. Переводчиком, как и в больнице, служила Мэри-Роуз. Китти пыталась объяснить ее матери, какие у нее планы на Мэри-Роуз, когда их разговор прервал громкий мужской голос.

— О нет! — тихо вскрикнула Мэри-Роуз, увидев на главной лестнице, ведущей в торговые ряды, Сэма с микрофоном в руках.

— Дамы и господа, минуточку внимания, прошу вас! — Он постучал по микрофону, и все затихли. — Я отниму у вас немного времени. Понимаю, что все вы пришли сюда отдохнуть, но тут находится важный для меня человек, и я хочу сказать ей кое-что очень важное.

Уже знакомая Китти волна приятного возбуждения прокатилась по толпе.

— Маргарет Посслуэйт, ты слышишь меня?

Мэри-Роуз застонала.

— Мэгги, ты тут? — настаивал Сэм.

Мать Мэри-Роуз подтолкнула ее под локоть, и рука девушки непроизвольно взметнулась в воздух, в то время как другой рукой она закрыла себе лицо.

— Вот она! — воскликнул Сэм. — Мэгги, я должен задать тебе вопрос перед всеми этими людьми.

Кто-то уже повизгивал от возбуждения, кто-то, наоборот, затаил дыхание, одни восторгались, другие насмешливо подмигивали. Сэм подал знак пианисту, тот заиграл «Лунную реку».

— Помнишь эту песню, Мэгги? Под нее мы танцевали на первом свидании.

Дружным вздохом отозвался на это прекрасное воспоминание ресторанный зал.

Сэм спускался по ступенькам, напевая первые строчки песни.

— Господи, господи! — причитала Мэри-Роуз. Ее мать засмеялась.

— С того первого танца на первом нашем свидании я знал, что хочу быть с тобой. А ты соблазняла меня меренге и ча-ча-ча, когда мы встречались в танцклубе молодых христиан.

Мэри-Роуз фыркнула и закрыла лицо руками, с трудом удерживаясь от смеха.

— Но сальса… — Он сделал выразительное движение бедрами, и все радостно приветствовали его. — Сальса, вот что меня добило. Тут уж я понял, что хочу провести всю жизнь с тобой.

Снова восторженные крики.

— Маргарет! — Он подошел вплотную к ним, прихватив по дороге розу с чужого стола, и под бешеные аплодисменты публики опустился на одно колено перед Мэри-Роуз. — Маргарет, мой Гекльберри, ты выйдешь за меня?

Лишь Китти сидела настолько близко, что расслышала фырканье: девушка изо всех сил сдерживала истерический смех.

— Да, — еле выдавила она, но толпа так шумела, что ее ответа никто не расслышал. Кто-то зашикал, другие подхватили, торговый центр затих.

Мэри-Роуз и Сэм только что не соприкасались носами.

— Я не расслышал! — заявил Сэм в микрофон и поднес его к губам девушки.

Та сердито глянула на него, но Сэм расплылся в умильной улыбке.

— Да! — сказала Мэри-Роуз в микрофон, и торговый центр «Пауэрскорт» взорвался.

Молодые люди обнялись, к ним уже спешил администратор ресторана с праздничным меню.

— Напитки за счет заведения, — посулил он.

— Круто вышло, — захихикала Мэри-Роуз, ее милое личико сияло. — Готова признать, Сэм, на этот раз ты был в ударе. Твой Гекльберри?!

Он пожал плечами, рассмеялся:

— Надо же было произвести впечатление на тещу. Привет, Джуди! — Он поцеловал «тещу» в лоб, и та сказала что-то, чего Китти не разобрала, а Сэм понял и рассмеялся.

Молодая женщина, которую Китти принимала за официантку, пока та стояла в стороне и наблюдала за ними, теперь подошла к столу.

— Можно присоединиться? — с веселой улыбкой спросила она. — Теперь уже можно?

— Разумеется! — Сэм оживился пуще прежнего. — Друзья, это Ифа. Она обедает сегодня с нами. Надеюсь, вы не против?

Мэри-Роуз несколько смутилась, но поспешила сгладить неловкость:

— Да, то есть нет, в смысле — нет, я не возражаю.

— Ифа, это Китти, приятельница Мэри-Роуз. Китти, нам надо будет переговорить, я вам кое-чего порасскажу. — Он подмигнул, и Китти, не устояв, расхохоталась. — Ифа, а это мой лучший друг и невеста, Маргарет Посслуэйт, она же Мэри-Роуз.

— Поздравляю. — Ифа, смеясь, перегнулась через столик, приобняла Мэри-Роуз, поцеловала.

«Невеста» как-то не очень обрадовалась такой фамильярности.

— Мы с Ифой познакомились примерно месяц тому назад на работе. Я подумал, самое время ввести ее в нашу компанию, — чуть смутившись, пояснил Сэм.

— Ну конечно. — Мэри-Роуз с трудом овладела собой.

— Я столько о тебе слышала! — Глаза у Ифы сверкали, она вовсю распускала хвост, стараясь всем понравиться.

— Ну, я… — запнулась Мэри-Роуз.

— Успокойся, про то, как нас вместе мыли, я не рассказывал! — встрял Сэм, и Ифа снова засмеялась.