Как бы то ни было, едва ли возможно говорить о существовании в XVII в. осознанной критической истории философии. Ведь писателей, предпринимавших историко-философские штудии отдельных школ, а равно и тех, кто брался за всеобщие истории философии, не слишком занимала история философии в том смысле, какой придается этому словосочетанию сегодня. Какими бы прилежными архивариусами и собирателями редкостей они не были, их больше занимала собственная современность. Говоря об Эпикуре, подразумевали Гассенди и его атомизм; ругая манихейство, имели в виду спинозизм и т. д. Такая история философии очень интересна, поскольку многое говорит о самосознании того времени, в которое она пишется. Не стоит лишь подходить к ней со строгими мерками сегодняшней усредненной, а оттого зачастую довольно скучной истории философии.

Жан де Лануа (1603–1678) начал с критического изучения агиографий и истории монашества. Эти штудии настроили его на скептический лад. Будучи назначен в 1643 г. в королевскую комиссию по цензуре, которая должна была воспрепятствовать распространению янсенизма, он вызвал подозрения у своих коллег в неортодоксальности, так что пятью годами позже его с позором изгнали из Коллежа Наварры. Этот типичный эрудит, интересы которого простирались от вопросов брака до проблемы происхождения зла и свободной воли, был вместе с тем блестящим историком философии, которого занимали средневековые схоластические институции Парижа[318]. Он даже написал историю Коллежа Наварры, приведя библиографию докторов этого заведения с 1300 по 1640 г.[319]

Взявшись писать историю аристотелизма, де Лануа, проследил историю возвышения этой доктрины начиная с эпохи патристики и до XVII столетия. При этом он старается сохранять нейтралитет в споре между приверженцами аристотелизма и его противниками. «Я говорю как историк, и не мое дело разрешать столь великие споры. Пусть этим занимается кто хочет, а тот, кто преуспеет в этом, заслужит мое одобрение»[320]. Согласно де Лануа, развитие аристотелевской доктрины в Париже отмечено «событиями» – всего он насчитывает таких «событий» восемь. Таким образом, он ограничивается отдельными чертами, а не стремится ко всеобщей и всеохватной историографии.

Пьер Кост (1668–1747), друживший с Локком и по его протекции служивший домашним учителем у молодого лорда Шефтсбери, был прежде всего переводчиком. Благодаря ему самая широкая читающая публика во Франции могла читать некоторые труды английского гения (прежде всего, «Мысли о воспитании», «Опыт о человеческом разумении»), ставшего ключевой фигурой для произошедшей в XVIII столетии перемены в интеллектуальном климате Франции[321]. Кроме того, он перевел «Опыт о свободе остроумия и чувстве юмора» Шефтсбери и «Оптику» Ньютона. В 1691 г. он анонимно выпустил свой «Полный курс философии», дополненный сочинением картезианца Пьера-Сильвана Реги[322].

«Рассуждение о древней и современной философии», которое нас здесь интересует, приписывали сперва Косту, затем Реги. В настоящее время считается, что автором был все-таки Кост. Кост открыто стал на сторону «новых», заявив, что «древних следует рассматривать как людей простодушных и склонных совершать ошибки, чьи знания не были столь совершенны, что нам уже нечего к ним добавить»[323]. Таким образом, старинная философия несовершенна, а современная значительно превосходит ее.

«Первая философия», согласно Косту, возникла на Востоке, однако всерьез он считает возможным говорить о философии начиная с греков, бывших подлинными ее основателями. Приняв традиционную классификацию античных философских школ, Кост утверждает, что весь период после угасания классической греческой философии и до возникновения философии современной господствует платонизм, а затем аристотелизм. Современная мысль у Коста представлена Галилео, Коперником, Гассенди и Декартом – великими мужами, изменившими образ философии. Кроме того, он упоминает нескольких последователей этих великих людей: ученика Гассенди Франсуа Бернье (1620–1688), а также картезианцев Жака Роаля, Мальбранша и Реги.

Сегодня, настаивает Кост, философия достигла высшей степени совершенства. Это неудивительно, ведь с древних времен она накапливала знания и открытия. Удивляться стоит лишь тому, что в последние несколько столетий философы считали, что древние уже окрыли все, так что теперь нужно лишь изучать сделанное ими. Чтобы развиваться, философия должна не опираться на авторитет древних авторов, как это она делала на протяжении многих веков, а пользоваться способностями человеческого разума. Вооруженный своим методом, Декарт открыл больше истин, нежели открылось в предшествующие ему столетия.