если не сделает этого. Ощущение его бархатного языка, ищущего мой, разожгло желание, достаточно сильное, чтобы заглушить мой страх. Мою неуверенность. Все обещания, все клятвы, которые муж дает своей жене, отозвались в его отчаянном поцелуе. Больше не было никаких сомнений. Не было причин бороться с тем, что мы нашли друг в друге. Все, что оставалось, это комфорт от осознания того, что неважно, что свело нас вместе и насколько болезненным было наше прошлое… это больше не имело значения. Ничто не имело значения, кроме нас.

Он прервал наш поцелуй и прислонился лбом к моему лбу, а его рука прижалась к моему животу.

— Если Елена не права, то ничто не помешает мне посеять в тебе свое семя. — Он крепче сжал мою голову и заставил меня выгнуть шею. — Что бы ни случилось, ты родишь мне детей, Segreto. И мы будем связаны навеки.

* * *

СВЯТОЙ

Я приказал привести на яхту своего личного лекаря, чтобы он осмотрел Милу и убедился, что она не ранена. Он попросил оставить его наедине с ней, но мой смертоносный взгляд точно сказал ему, как я отношусь к его просьбе.

Я сидел на стуле напротив ее кровати, следил за каждым его движением и изо всех сил старался не обращать внимания на тревогу, поселившуюся в моем нутре. Для меня это была новая территория… чувствовать себя настолько защищающим кого-то. Чувство было настолько сильным, что иногда меня посещали мысли о том, как бы я хотел запереть ее в этой комнате и сделать так, чтобы никто не мог к ней подойти.

Врач проверил ее пульс, температуру и задавал ей чертову уйму вопросов. Но она почти ничего не замечала вокруг, продолжая смотреть на белую палочку, лежащую на прикроватной тумбочке.

— Сколько еще осталось? — Она подняла глаза на доктора, который закрепил стетоскоп на шее.

Он взял палочку и осмотрел ее, в то время как мы с Милой, казалось, перестали дышать.

Доктор посмотрел на меня.

— Тест показал, что ваша жена действительно беременна.

— Спасибо, доктор. — Я отмахнулся от него кивком, не сводя глаз с Милы, которая застыла на матрасе, поджав колени к груди.

— Я вернусь на следующей неделе, чтобы провести повторное обследование.

— В этом нет необходимости, доктор. — Я поднялся на ноги. — К тому времени мы будем в Нью-Йорке.

Доктор кивнул и вышел из палаты. Только когда дверь закрылась, Мила выпрямилась на кровати.

— Нью-Йорк?

Слова ускользали от меня, пока я шел к ней. Я проигнорировал вопрос в ее глазах. Ее неуверенность. Ведь все, что я видел, это красоту женщины, которая стала самым важным человеком в моей жизни. И теперь, когда я знал, что она носит моего ребенка, я понял, что это все, чего я никогда не знал, что хочу.

— Святой, мы едем в Нью-Йорк?

Мила требовала ответа, но, когда я приблизился к ней на расстояние дюйма, я обхватил ее за плечи и запустил пальцы в ее локоны, притягивая ее ближе, чтобы я мог приникнуть к ее губам и утонуть в ее вкусе.

Наши рты слились в единое целое, и прекрасная баллада ее стонов запела в моей крови. Сирена, так легко заманивающая меня на верную гибель.

Обхватив ее за талию, я приподнял ее на носочки и прижал ее тело к своему. На протяжении многих лет я убеждал себя, что в мире нет женщины, способной приручить меня, нет женщины, достаточно сильной, чтобы стать моей слабостью. И все же она была здесь. Эта девушка должна была стать лишь подписью. Пешкой. Средством достижения цели.

А теперь… она стала моей жизнью.

— Я люблю тебя, Мила, — прошептал я между влажными поцелуями.

— Я тоже тебя люблю.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы оторвать свои губы от ее губ и не сорвать с нее одежду, как дикарь, и не трахнуть ее так, словно я мог выгравировать свое имя на ее душе своим членом.

— Я увезу тебя в Нью-Йорк. Здесь небезопасно.

Ее сияющие глаза вопросительно смотрели на меня.

— Рафаэль мертв, Святой. Он больше не может причинить мне вреда.

— Но мой отец все еще здесь. Я же говорил тебе. Возможно, он спас тебе жизнь, но за это придется заплатить. Я не хочу рисковать ни твоей безопасностью, ни безопасностью нашего будущего ребенка.

Она обхватила мою щеку мягкой ладонью и уставилась на меня, словно я был ее светом в темноте. Но все было наоборот. Она была светом, укротившим мою тьму, солнцем, покорившим ночь и все тени, которые в ней таились.

— Теперь ты моя жизнь, Мила. — Я провел большим пальцем по ее соблазнительной нижней губе. — Все, что я делаю с этого момента, — ради тебя и нашей семьи. Понимаешь?

Ее улыбка была теплой и искренней, красивой и чистой.

— Я понимаю.

— Хорошо. А теперь, — я отступил назад, — тебе нужно отдохнуть.

— Мне нужно спросить тебя кое о чем. — Она прикусила уголок нижней губы. — Рафаэль. Он сказал, что обратился к тебе с предложением купить его акции. Но ты отказался. Почему?

— Мила, я же говорил тебе, что не могу обсуждать с тобой дела.

— Я знаю. Мне не нужны подробности. Я просто… не понимаю, почему ты отказался от его предложения, если ты так старался не дать отцу заполучить акции.

Я потер затылок. То, что ее брат был больным ублюдком, которому нужны были деньги, чтобы оплатить свой путь в торговлю людьми, не было тем, что ей нужно было знать.

— У меня были свои причины не вести дела с твоим братом, Мила.

Она нахмурилась.

— Ты мне когда-нибудь расскажешь?

— Это маловероятно. А теперь отдохни немного.

— Хорошо. — Она надулась. — Есть новости о Елене? — Ее изумрудные глаза выдавали ее беспокойство.

— С ней все будет в порядке. Все, о чем тебе нужно беспокоиться, это забота о себе и моем сыне.

— Сыне?

— Да. — Я улыбнулся и откинул простыни. — Моем сыне.

Она села на кровать с забавной ухмылкой на лице.

— А что, если это девочка?

Я наклонился и целомудренно поцеловал ее в лоб.

— Тогда у меня на руках будет много крови на долгие годы.

Ее смех наполнил мою грудь теплом, а сердце переполнилось так, как никогда в жизни. Я был живым доказательством того, что нет ничего, чего бы не коснулась любовь.

— А теперь отдыхай.

— Да, сэр.

Я потянулся к дверной ручке.

— Запомни эти два слова, когда я приду к тебе в постель сегодня вечером.

Я закрыл за собой дверь и прошел в свой кабинет, где меня уже ждал