Ладно, ладно, не заводись, — Мельник аккуратно сжал предплечье товарища. — Я тебе верю.

На самом деле, Данила имел свою точку зрения на происшествие, но благоразумно решил держать эти мысли при себе. И ни в коем случае не делиться ими с окружающими. Хочет бразила остаться со своей сумасшедшей подругой? Ради бога! Его жизнь, его выбор.

— Мне сказали, что ее отпустили, — возбужденно сказал Ривелино. — Но пока она под наблюдением врачей в специальной больнице. Но, Дани, она ведь нормальная. И ее скоро приведут ко мне. Так сказали люди из посольства. Они обещали, что все уладят. Нужно просто немного подождать.

— Вот и хорошо, — согласно улыбнулся Мельник. И быстро сменил тему разговора. — А ты, брат, давай тоже восстанавливайся. Слыхал, поди, нам скоро с «Миланом» играть. За Суперкубок. Уже и даты назначили. Ух, мы с тобой им навтыкаем!

— Когда? — вскинулся бразилец. Глаза его загорелись азартом. — Когда игра?

— Решили перед началом итальянского чемпионата. Первый матч в Москве пятого сентября, а ответный почти через две недели — семнадцатого.

— Эх, не успею, — печально поник Ривелино. — Доктора говорят, что в лучшем случае мне можно будет играть примерно к октябрю.

— Не унывай, дружище, — подбодрил его Данила. — Врачи известные перестраховщики. Набирайся сил, занимайся потихоньку и, вот увидишь, встанешь на ноги гораздо быстрее. Ты — парень мощный, тренированный, на тебе все заживет, как на собаке?

— При чем здесь собака? — удивился бразила.

— А, извини, потом расскажу, сейчас пора на поле, — быстро сказал Мельник, заметив сигнал Голодца. — Ты сейчас обратно в больницу?

— Нет, мне разрешили посмотреть игру.

— Тогда еще увидимся!

Форвард побежал вслед за другими футболистами. Процокал шипами бутс по тоннелю и выскочил на солнце. Его ждал второй тайм.

— Чего это они? — удивился Володя Козлов, сменивший в перерыве Авруцкого, переминаясь с ноги на ногу в ожидании начала. — Малой, что это зрители разошлись?

— Ривелино выкатили и возле нашей скамейки коляску поставили, — присмотрелся Данила. — Вот народ и обрадовался.

— А, понятно.

— Вов, а давай для нашего Одувана парочку голешников сообразим? — загорелся внезапно пришедшей ему в голову идеей Мельник. — Персонально!

— Это как? — поразился Козлов.

— А мы забьем и после мяч ему отнесем, — вдохновенно объяснил Данила. — Мне кажется, что зрители оценят.

Володя на секунду задумался. А потом вдруг широко улыбнулся и кивнул.

Неизвестно, зашла ли Козлову эта мысль или попросту так совпало, но только с первых же минут второго тайма он принялся терзать защитные ряды ленинградцев с удвоенной энергией. И поскольку с техникой у динамовца всегда было все в полном порядке, то для подуставших на жаре игроков обороны «Зенита» его активность оказалось весьма неприятной. Они раз за разом упускали нападающего и, в конце концов, принялись безбожно фолить, не имея другой законной возможности справиться с ним.

Вот Володя в очередной раз сыграл в касание с Мельником, обманул ложным движением корпуса молодого защитника Лохова и уже практически выскочил один на один с Шаповаленко, когда его грубо свалили на самой линии штрафной почти по центру. Судья пару мгновений поколебался, решая, не назначить ли одиннадцатиметровый, но после все же показал характерным жестом, что нарушение было совершено в нескольких сантиметрах до меловой черты.

И как не наседали на него москвичи под яростный аккомпанемент ревущих трибун, Татаржицкий остался непреклонен.

— Штрафной удар! — твердил он, как заведенный. — Штрафной!

— Брось, Масло, — потянул в сторону бушующего Валерку Аничкин. — Видишь же, это бесполезно. Сейчас на удаление только нарвешься!

— Володь, пробьешь? — Мельник подошел к Козлову, который задумчиво посматривал на то, как гости выстраивают внушительную стенку.

— А? Не, бей сам.

— Добро.

Данила взял мяч, покрутил его в руках, потом тщательно установил на месте нарушения. Отошел на три шага назад. Болельщики разом, словно по команде, стихли в ожидании его удара. Голкипер истерично закричал, требуя, чтобы в стенку пристроился еще один игрок. Потом поплевал на перчатки и встал во вратарскую стойку на линии ворот, чуть перемещаясь вправо-влево. Взгляд его прикипел к ноге Мельника — Шаповаленко пытался предугадать, в какую же сторону пробьет форвард.

А чего тут гадать? Данила коротко разбежался по дуге и ударил с левой ноги внешне просто — подъемом. Но так, что крученый мяч полетел в левую же от вратаря сторону по уходящей траектории.

Вышло, как и задумывал! Эдуард отчаянно прыгнул, вытянулся в струнку и на какой-то миг завис почти горизонтально в воздухе. Но…пятнистый мазнул его по пальцам и, даже не изменив направления, влетел в сетку с характерным «шурх-ххх». 3−1!

— Ура-ааа! Штука! — понеслось по трибунам стадиона. — Молодец, Мельник! «Динамо», вперед! Даешь!!

— Малой, ты куда? — удивленно крикнул Жора Рябов вслед метнувшемуся к воротам «Зенита» нападающему. — Пусть сами на центр несут, чай, не графья.

Но Данила, не слушая его, подбежал к опешившему голкиперу гостей, ловко выхватил мяч из рук Шаповаленко и стремглав помчался к бровке. Зрители и футболисты обеих команд, за исключением загадочно улыбающегося Козлова, наблюдали за его действиями с явным недоумением.

И только когда нападающий подбежал к коляске, на которой сидел растерянный Ривелино, и бережно положил кожаную сферу на колени бразильцу, народ все понял и разом зааплодировал. Причем, в ладоши били даже зенитовцы.

[1] Выручалкин — прозвище нападающего ленинградского «Зенита» Льва Бурчалкина. Из 82 забитых им за клуб мячей 24 стали победными, а еще 10 принесли ничью. Так что прозвище в тему!

[2] Леонид Жаботинский — в то время знаменитый советский тяжелоатлет, олимпийский чемпион, чемпион СССР, мира и окрестностей. Рост — 194 см. Вес — 180 кг!

Глава 21

1969 год. Август — Сентябрь. Москва

— Ущипните меня кто-нибудь! — попросил Аничкин, когда на тренировочное поле, где разминались футболисты «Динамо», вышел брюнет мощного телосложения во вратарском свитере. Рядом с ним шагал администратор клуба Сергей Сергеевич Ильин и что-то увлеченно рассказывал, бурно при этом жестикулируя. — Это же Витька Банников. Не сойти мне с этого места! Братцы, Банников!

— А что он у нас-то делает? — пораженно спросил Аничкин. — Он ведь за Киев играет.

О, как, присвистнул Данила. Выходит, начальство не стало следовать его рекомендациям, а поступило по-своему. Что ж, их право.