Такими темпами я и в волшебство поверю, и в Песочного человека, и в Джека Фроста. Прямо откроется новый мир! В стенах психиатрической больницы, ага.

— Я просто еду ужинать. До встречи! — бросила коротко и первой прервала разговор. После чего выдохнула: перед глазами опять всплыла недавняя сцена со Стефаном.

Боже, он был в дикой ярости, когда мы с бабулей вошли к ним домой. Софи стояла в гостиной и ревела в голос, а он пытался ее обогнуть или отодвинуть. Продолжая орать, что его все достало. И последней каплей было выкидывание женой его любимых запчастей. Из которых он собирал трансформера. На батарейках.

Платок был зажат у меня в руке, которая вспотела от напряжения. Я заговорила, слабо представляя, как можно успокоить взбешенного мужчину. Заговорила, просто чтобы он перестал орать на Софи. Которая и так уже тряслась от обиды и беспомощности. Мой голос отвлек Стефана от жены, и бабуля ловко отвела ее в сторону.

Сначала он довольно грубо спросил, что я тут забыла. Завязался короткий диалог, в конце которого муж подруги согласился меня выслушать. Смотрел, правда, весьма злобно.

А я просто ему объяснила. Про компромисс, про то, что у Софи мания чистоты и ему, как мужу, это давно известно. Так почему бы просто заранее не договориться о некоторых ограничениях? Например, на всех личных шкафчиках с любимыми железками подписать «Не трогать. Убью». Это ведь так просто.

В общем, говорила я около сорока пяти минут. И знаете, что было самое страшное? Стефан меня слушал! Сначала довольно небрежно и сердито. А затем — едва ли не благоговейно. Даже неловко стало.

И на жену он уже не косился так злобно. А когда я, прихватив бабулю, попятилась к двери, и вовсе подошел к Софи и взял ее за руку.

Такой резкий переход от разъяренного мужа к милому и спокойному пугал. Но еще сильнее пугал тот факт, что я приложила к этому руку.

Точнее — голос. С которым что-то сделал платок.

Остановившись на светофоре, я посмотрела на пальцы. Они сжимали руль почти до хруста. Внутри все мелко дрожало.

Я реалист, я не верю в мистику!

Но еще я не оратор и не умею мирить парочки. У меня, наоборот, в такие моменты пропадают слова. И максимум, что могу сделать: обнять подругу и утешающе помычать. Все!

«Но нет, все, что мы знаем: вещи Дамаль способны давать нам то, в чем мы нуждаемся. Это надо просто принять как факт».

Слова Абби всплыли в голове. И я тряхнула ею так, что она загудела. Нет! Не могу поверить в то, чего не понимаю! Наш мир подчиняется физическим законам. А по ним платки не дарят тебе искусство убеждать людей.

Верните меня обратно в мою норку, пожалуйста! Где все логично и понятно!

Но, увы, я понимала, что ничего уже назад не отмотать. Вокруг меня завертелся невидимый механизм, и пока непонятно, куда меня в итоге выбросит. Если не раздавит.

Неудивительно, что к тому времени, как я добралась до отеля, у меня безумно болела голова. Плюс почему-то знобило и слегка колотило. Не спасал даже толстый пуловер, который я отыскала в багажнике. Возила его с собой на всякий случай.

Наверное, видок у меня был не самый блестящий. Иначе почему приехавший чуть позже Хан присвистнул, потом подозвал официанта и велел:

— Принесите заказ дамы в номер семьсот пять, мне то же самое, что и ей. Плюс двойной эспрессо.

А сам уже почти силком потащил меня к лифту.

— Ты чего? — поинтересовалась вяло. Вдруг навалилась слабость и апатия. Произошедшее в доме Софи воспринималось как температурный бред.

— Ты себя в зеркале видела? — прошипел Хан, на ходу прикладывая ладонь к моему лбу. — Вроде жара нет. Но ты бледная, взгляд безумный и вся трясешься.

— Ты бы тоже затрясся, — пробормотала я. И вдруг осеклась. Голову посетила поистине «гениальная» мысль: а вдруг Хан один из этих, которых Абби обозвала самыми красивыми словами? Как она говорила… какой-то Орден?

Я аж посмотрела на него другими глазами. Нет, ну а что? Абби же сказала: любой мужчина. А этот к тому же умен, хорош собой и все такое. Хотя, может, тогда, наоборот, не из Ордена. Слишком бросается в глаза.

— Что? — поинтересовался Хан. Он заметил мой мрачно-недоверчивый взгляд и теперь смотрел в ответ. Мы как раз вошли в лифт, где играла тихая нежная мелодия. Кроме нас, больше никого не было. Чем Хан и воспользовался, прижав к себе покрепче и укусив за мочку уха. Так, что горячая волна прошла от затылка до пят.

— Прекрати! — Я кое-как уперлась ему ладонями в грудь, обтянутую темно-серой рубашкой. — Нам надо серьезно поговорить.

— Это одна из самых опасных фраз, которую только может сказать женщина.

Интересно, это шовинистское высказывание или просто шутка?

— Почему ты так сказал?

Хан с явным неудовольствием меня отпустил, так как лифт уже остановился на нашем этаже. Но взял за руку и потянул за собой:

— Это была попытка пошутить, но сегодня твой юмор явно промок.

Я только вздохнула, покорно идя следом. Да уж, как-то шутить в свете последних событий не очень получалось.

И что мне делать со своими подозрениями?

Ведь Хан видел платок И пока что ничего мне не сделал. Значит, он не из Ордена? Или как? Голова кругом.

В номере было чисто и свежо. Я буквально упала в кресло рядом с кофейным столиком. И в голос простонала, настолько сильно пульсировала боль в висках. Даже мысли не могли течь плавно и логично, как всегда.

А Хан тем временем развил бешеную деятельность. Дал мне таблетки от головной боли, буквально вытряхнул из одежды и завернул в свой халат, после чего отнес на постель. Сам, понятное дело, устроился рядом и спросил:

— Ну, так что произошло? Ты вовремя позвонила, я как раз доставал телефон, чтобы тебя набрать. Элис погибла от несчастного случая.

Я молча уставилась на Хана, а тот продолжил:

— Преступника уже поймали. Восемнадцатилетний гаденыш обкурился и угнал отцовскую машину.

— О господи!

— Так что никто за тобой не охотится.

— Не знаю… — пробормотала я, все еще переживая услышанное. — Бедная Элис. Надеюсь, его запрут надолго!

— Думаю, так и будет. Ну а что случилось сегодня? Ты правда никакая.

Рассказать или нет? Я вздохнула и откинулась на подушку. Такая мягкая, пушистая. Закрыла глаза и пробормотала:

— Да просто перенервничала из-за подруги. Она поругалась с мужем, а я их помирила.

— Вот как? А почему домой побоялась вернуться за вещами?

— Ты сочтешь меня сумасшедшей.

— Обещаю, что не буду вызывать докторов. Ева, говори!

— Мне кажется, что помирить их помог платок, — выпалила я и осторожно приоткрыла глаз. Чтобы вдоволь полюбоваться на озадаченного Хана.