– Шин, – Ихара вдруг обратился к ней так, как когда-то обращался только в постели и только в моменты особой душевной близости. – Мана – пятнадцатилетняя девушка… То, в чем она нуждается – это любовь и п-понимание. Ей нужен тот, с кем она может откровенно поговорить, у кого п-попросить совета. С тех пор как ее матери не стало, это д-должна быть ты.

– Почему?! – возмутилась, но уже не так уверенно, госпожа Хоши.

– Т-ты любила свою сестру? Была ей родным человеком?

– Конечно.

– Значит, тебе п-придется стать таким человеком и для Маны – ее д-дочери. Если ты ее оттолкнешь, кто у тебя останется?

«Я хотела сказать тебе, Шинджу-тян, вот что, – как-то обратилась к ней сестра, когда они были еще совсем юными девушками. – Мы часто ссоримся, но знай, что ты не просто моя сестра, ты мой самый близкий друг. Я во всем равняюсь на тебя, в тебе дух победительницы, и я очень хочу быть на тебя похожей. Всегда, когда сомневаюсь в себе, я думаю, что бы сделала ты».

Какое-то движение самурая отвлекло мадам Хоши от раздумий. Она вспомнила, что он все еще тут.

– Так зачем ты пришел? – тихо спросила Шинджу.

– Твой муж Хизока Кавагути умер.

Молодая женщина вздохнула и закрыла лицо ладонями.

– Теперь самым благоразумным для меня будет вернуться в Японию, – прошептала она.

– П-почему?

Шинджу не ответила.

Значит, это она так ужасно поступила с Маной. Ихара не мог в это поверить. Как же низко могут вести себя люди, ведомые жаждой мести, болью и унижением. Ему стало невыносимо обидно за княжну. Неужели во всем этом огромном мире ей некому доверять, и никто не защитит ее? Самурай сам не отдавал себе отчета, как он спешит к дверям покоев Маны. Шинджу уже стало лучше, и она решила отправиться в путь вместе с японской миссией. Значит и княжна последует за ней. Ихара почти ворвался в комнату девушки. Та отложила книгу и посмотрела на него обеспокоенно.

– Манами, правда что ты уедешь?

– Отец меня учил – нельзя никого собой обременять. А вышло так, что я здесь не смогла найти себе место, хотя и не была никогда бездельницей. Значит судьба у меня такая – вернуться на родину, – спокойно ответила Мана.

– Не уезжай. Я не п-прощу себе, если Токугава тебя казнит. Я д-дал слово твоему отцу оберегать тебя!

– Я знаю, Ихара. Но я никогда бы не посмела просить тебя отказаться от своей семьи, которую ты так долго искал, и ехать со мной. Со мной рядом будут слуги, и тетушка Шинджу… Я не пропаду.

Шинджу… Касэн явственно ощутил, как сжалось сердце, будто кто-то сдавил его в кулаке. Теперь он знал, на что способна коварная родственница княжны, но не мог сказать девушке правду. Эта правда уничтожила бы Ману.

То, что вымолвил дальше самурай, возможно, вырвалось у него от страха за юную японку, но позднее Ихара не раз вспоминал, как сама того не зная, госпожа Хоши помогла ему сделать главный шаг в его жизни.

– Я не смогу б-без тебя. Я тебя люблю. Там ты не б-будешь счастлива, – в сердцах произнес молодой человек.

Мана словно готова была услышать эти слова. Будто давно знала, что однажды так случится. Девушка шагнула к самураю и обняла его.

– Я сейчас счастлива, Ихара. Ты самый лучший в мире!

– Но не ровня т-тебе и я это понимаю. Я сделаю все, чтобы быть д-достойным тебя, верь мне.

– Я всегда думала, что ты не замечаешь меня, что увлечен Шинджу.

– А я д-думал, что ты нарочно отгораживаешься от меня. Похоже, мы оба ошибались.

– Если ты поедешь со мной, попросишь моей руки у сегуна, он тебя убьет.

– Я его не б-боюсь. Он же тебе не хозяин, – усмехнулся воин.

– Я тоже люблю тебя, – вдруг сказала Манами. – И мне надоело представлять, как это, когда ты меня целуешь. Я хочу узнать, как…

Позже молодые люди, обнявшись, стояли на террасе особняка. Княжна, чувствуя на своей талии теплую руку Ихары, боялась пошевелиться от робости и счастья. Ее впервые поцеловал мужчина! Ей признались в любви, и она ответила взаимностью! Детская радость вперемешку с женской гордостью переполняли ее юную душу.

– Помнишь, ты говорил, что в детстве поклялся отомстить пиратам, похитившим тебя и потопившим ваш корабль? – вдруг спохватилась девушка.

– П-помню, – улыбнулся самурай и от его низкого голоса по ее спине пробежали мурашки. – Только, д-думаю, за столько лет жизнь им уже отомстила, и их кости п-покоятся где-нибудь на дне моря или на городском кладбище для преступников.

Столь неожиданно обретенное счастье все же не затмило молодому воину разум. Он ни на секунду не переставал анализировать все открывшиеся ему события. Что-то тайное связывало его отчима и госпожу Хоши, и чтобы сберечь семью родителей, он должен был действовать… Тем же вечером барон де Брионе решился на непростой разговор с матерью.

Графиня при виде сосредоточенного и нахмуренного лица сына отправила прочь служанку и присела в кресло, предложив юноше сесть в соседнее. На столе стоял бокал с красным виноградным вином, на блюдце лежало несколько засахаренных лепестков розы. В воздухе витал едва уловимый аромат вербены. Александрин де Брионе никогда не изменяла себе, она обожала утонченную роскошь и всевозможные удовольствия.

– Вы пришли о чем-то поговорить, сын? – осведомилась она.

– Да, матушка. К сожалению, за то время, которое мне д-довелось пожить во Франции, я понял, что разочаровался в этой стране. За мнимым б-благородством здесь скрываются порочные нравы и подлость.

– И что же?

– Я уеду.

Александрин кивнула.

– Хорошо.

– И все?

Женщина поднялась и прошла по комнате, а потом повернулась к нему, и юноша увидел в глазах матери блеск слез.

– А что ты хочешь услышать, Кристиан? Ты хоть раз спросил, как мы жили, когда ты пропал? Сколько дней и ночей я провела, воя, словно побитая собака, катаясь по полу и рыдая? А когда все зажило, ты появился. Нет, это не