И не стесняясь, с усмешкой, словно смеясь над собой, признавался: «Он сделал меня, он сделал меня!»

Надо сказать, что Капа тоже умел необычно проигрывать. Никогда не забуду, как он «отдал» игровое очко Ботвиннику на турнире в Голландии. В конце финальной игры оба шахматиста пожали друг другу руки. Капа улыбнулся настолько удовлетворенно, что я подумала, будто он выиграл, и была очень удивлена, когда узнала обратное. Капа тогда сказал: «Было очень приятно проиграть Ботвиннику, он запутал меня совершенно. Я уже было решил, что выиграл, но оказалось, что выиграл он… Как толково, интересно играл Ботвинник».

Позже какой-то журналист из Германии скажет мне: «Мы все любим и уважаем мистера Капабланку больше, чем кого-либо из других игроков. Он настоящий джентльмен! Никто не умеет так изящно, с такой деликатностью проигрывать или выигрывать».

Турнир подходил к концу. Капа уже считался победителем, и все прямо-таки дивились мощности проявленных им способностей. Последний день турнира прошел совершенно неожиданно.

Вечером, когда я села поиграть в бридж, Тартаковер сказал, улыбаясь: «Ольга, расслабьтесь. Капа уже может считать себя победителем. Завтра он сыграет с Боголюбовым, у которого наверняка выиграет».

Итак, имя Капы было первым в списке. Сразу за ним шел Ботвинник. У Капы были все шансы выиграть и стать первым, в то время как у Ботвинника возникли сложности. Я это очень четко понимала. Да, теперь действительно я могу отдохнуть. Мы играли в бридж, к нашему столу подошел Боголюбов.

Он бросил шутя: «Смогу ли я завтра выиграть?» – «Нет, не сможете! Даже и не надейтесь», – уверенно заявила я, улыбаясь в ответ.

На последний день турнира после финальной игры был запланирован огромный банкет в честь победителей.

Я не смогла пойти с Капой на финальную игру: меня вдруг осенило, что я целую вечность не была в салоне красоты, а ведь, без сомнения, Капа захочет увидеть меня на банкете хорошо причесанной и красивой. Из парикмахерской помчалась на турнир. В одно мгновение влетела на верхние этажи. На лестничной площадке собралась огромная толпа народа. Что-то в поведении людей обеспокоило меня. Пока я протискивалась сквозь толпу, в глаза бросилось знакомое лицо. Это был молодой советский репортер, который сопровождал Ботвинника. Впервые за последнее время я заговорила по-русски: «Как Капабланка играет?» Он недоуменно воззрился на меня и выдавил: «Не знаю я. Но торопитесь! Бегите, чтобы узнать…» Он не договорил. В следующую секунду его лицо стало нестерпимо серьезным: «Что-то он сегодня не очень…» Я почувствовала нотки участия в его голосе (не был ли Капа любимцем русских все это время?). Я начала протискиваться к входу, ища глазами Капу. Русский репортер где-то под моим локтем проговорил: «Возможно, ничья… Он сможет сделать ничью даже в этой ситуации…»

Ради бога, что значит «даже в этой ситуации»? И какая ничья?

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Тут из зала, где проходила последняя игровая сессия, стали показываться шахматисты. Я увидела Капу. Его лицо потемнело. Нетрудно было догадаться, в чем дело. Как только Капа заметил меня, легкая улыбка радости смягчила его напряженное выражение лица.

– Ты тут, вишенка моя. Давай пойдем обедать.

Все напряжение последних дней, все волнения сплелись в один плотный ком, который в этот миг подкатил к горлу, и я разревелась.

– Ты же не собираешься проигрывать… Ты должен выиграть!

– Как я могу выиграть, – гневно проговорил Капа, – когда сейчас позиция… – и Капа, забыв, что я ничего не смыслю в шахматах, употребил несколько профессиональных терминов. – Видишь, что ты делаешь своими глупыми слезами… Мне надо идти.

Я тоже вскочила, схватила его за руку, сжала ее в отчаянии:

– Мой дорогой, ты выиграешь! Да! Ты сможешь! Секунду спустя после перерыва на втором ходе Боголюбов сделает ошибку, и ты выиграешь. Ты победишь!

– Разреши, моя вишенка, я пойду, – сказал Капа, немного смягчившись. – Обедай и будь хорошей девочкой.

Я села за стол. Почему я сказала о «втором ходе»? Невозможно объяснить. Как будто маленькое окошечко приоткрылось в моей голове и впустило какой-то яркий свет.

Изматывающий день продолжался. Я не знаю, сколько ходов сделал Капа и сколько Боголюбов после обеденного перерыва. Может быть, тридцать, может, сорок, медленных, хорошо продуманных ходов. Тяжелая схватка! Но вот наконец-то она подошла к концу! И… ничья! Капа улыбался.

«Он просто гений! Сыграть вничью при том раскладе, который был на доске! Ведь игра была почти проиграна!» – восклицал Тартаковер.

Груз свалился с души. Капа победил! Но, по правде говоря, в этом турнире было два призера: вместе с ним к финишу пришел Ботвинник. И звание чемпиона они поделили между собой.

Неожиданно я почувствовала ужасную усталость. Пошла в свою комнату и упала на кровать без сил. Голос Капы в дверях вывел меня из глубокого сна, похожего на забытье.

– Что ты делаешь? – проговорил он. – Пора одеваться к банкету, мы же опоздаем! – Капа был сама пунктуальность, я – совсем наоборот.

Конечно же, мы опоздали на торжественную церемонию. Когда вошли, все уже были в сборе и расселись за своими столами. У входа Капа улыбнулся: «Ты превосходно выглядишь».

С деланным безразличием я подобрала шлейф своего длинного черного платья. Кто бы мог подумать, что эта «эксклюзивная» модель была куплена кем-то из моих друзей, работающих в Нью-Йорке, на оптовом рынке.

У нас были почетные места. Слева от меня сидели довольные собой спонсоры турнира.

Банкетный стол был великолепен. Все выглядели очень нарядно. На меня сразу обрушились улыбки, комплименты, поздравления… Начались поздравительные выступления.

После банкета Капа, подсев за мой стол, где я играла в бридж, произнес: «Вишенка моя, мы богаты! За победу я получил много денег!»

А я думала: «Бедный Капа, как он обожает делать благородные жесты, ведь, несмотря на годы безденежья, он дарил мне самые роскошные и неожиданные подарки».

…Первые дни после нашего возвращения в Лондон мы разрывались между зваными обедами и экскурсиями.

Однажды солнечным утром, когда я уже стояла на пороге и была готова идти на какое-то очередное мероприятие, Капа неожиданно бросился назад, в комнату, с громким восклицанием. Что-то случилось?

– Ты была права! Ты была абсолютно права!

– В чем права?

– Ты была права, моя крошка, а я – полный дурак. Я совершенно упустил это… И как же я мог?

Он повторял все это, пока я почти не закричала:

– О чем ты, милый?

Мой порыв отрезвил его. Он тут же успокоился, робко улыбнулся и отчеканил:

– Откуда ты знала о втором ходе Боголюбова в той заключительной игре после перерыва? Да, он действительно сделал ошибку на втором ходе. Сегодня на прогулке я обдумывал последнюю игру. Боголюбов сделал серьезную ошибку. Я мог бы выиграть!