Сейчас мы сделаем отступление, чтобы коротко обрисовать трудности, с которыми столкнулись римляне, захватив в плен гуннов. Их положение объясняет отрывок из Созомена, относящийся к кампании Ульдина во Фракии в 408 году. Напомню, что гуннов тогда поддерживала большая группа скиров, из которых многие во время отступления попали в плен к римлянам. Созомен рассказывает о судьбе пленных. Их нельзя было вместе оставлять во Фракии; они могли сбежать и переправиться через Дунай. Поэтому часть из них правительство продало по дешевой цене – по-видимому, не нашлось покупателей, готовых много платить за таких потенциальных колонов (колон – в рабовладельческом обществе мелкий арендатор земли; в этом качестве в поздней Римской империи часто использовали купленных рабов. – Ред.). Остальных правительство вынуждено было просто отдать, обязав хозяев не оставлять их в Константинополе и даже в Европе, а отправить как можно дальше. Однако огромное количество скиров не удалось никуда пристроить. Землевладельцы не соглашались принять их даже в качестве подарка, и церковный историк видел множество скиров, которые рассеялись по предгорьям и отрогам горы Олимп; они, по-видимому, работали фермерами-арендаторами в имперских поместьях. У нас нет подобной информации о судьбе пленных гуннов, но, вне всякого сомнения, у тех, кто захватил их в плен, было с ними намного больше проблем, чем с пленными скирами. Гунны не имели навыков работы на земле; единственно, где их можно было использовать, так только в армии, в качестве наемников, сражавшихся против соплеменников. Но жители Асема не рассматривали такой возможности. Захватив в плен гуннов, осаждавших их город, они, не задумываясь, казнили всех пленных.

Бессмысленно говорить о «слабости» политики Хрисафия на дунайской границе. У него не было другой возможности, кроме как проводить политику субсидий, и «сила» Маркиана в 452 году проявилась благодаря абсолютно новой ситуации, возникшей в империи гуннов вскоре после вступления Маркиана на трон. Что касается политики Маркиана в 451 году, то она характеризуется скорее безрассудством, чем силой. Нет никаких сомнений в том, что политика, проводимая правительством Феодосия II, не всегда была успешна: римлянам не удалось предотвратить вторжение гуннов в 441 – 443 и 447 годах. В 441 году политика, которой впоследствии следовал император, еще не была претворена в жизнь. Правительство империи, привыкшее к сравнительно небольшим набегам, еще не осознало, что на самом деле означает война с кочевниками; об этом свидетельствуют их сомнения относительно выдачи Аттиле гуннов, служивших в имперской армии, о выдаче епископа Марга. Взимание с сенаторов налога на капитал демонстрирует отчаянное стремление правительства сохранить мир и предотвратить повторение событий 441 – 443 годов: вторжение варваров показало, какой политики следует придерживаться в отношении гуннов. В течение нескольких недель Феодосий II предпринял шаги, направленные на предотвращение повторения подобного вторжения, и яркое подтверждение тому мы находим в его Новелле (указе) от 12 сентября 443 года, адресованной Ному, человеку, который в дальнейшем отождествлялся с этой политикой. К сожалению, в связи с утерей соответствующей части работы Приска мы не можем сказать, почему в 447 году Аттила предпринял вторжение в Восточную Римскую империю, но у нас есть причина считать, что в этом нет вины Феодосия II и его министров.

Теперь нетрудно понять, почему в наших источниках в таком искаженном виде представлена финансовая и военная политика Феодосия II и Хрисафия. Тесное взаимодействие Приска с Максимином и особенно с Евфимием, кардинально изменившим политический курс предыдущей администрации, похоже, указывает на то, что хотя Приск не входил в высшее общество в Константинополе, однако разделял мнение сенаторов и возмущался политикой Хрисафия, из-за которой финансовое бремя легло на плечи сенаторов. Во-вторых, он мало что понимал в военных вопросах и, следовательно, не мог оценить проводимую правительством политику; к этому следует добавить, что Приск испытывал антипатию к группе сенаторов, которые намного лучше, чем он, разбирались в этих вопросах. Политика Хрисафия, которую они поддерживали, была нацелена на то, чтобы уберечь от финансовых проблем большую часть населения Восточной Римской империи, которая в те годы сильно пострадала от неурожая, эпидемий и землетрясений.

И наконец, последнее. Если правительство Феодосия II, когда его возглавлял Хрисафий, делало все в интересах большинства населения Восточной империи, то почему история почти единодушна в осуждении евнуха? Ответ простой. Хотя другие историки тоже писали о правлении Феодосия II и правительстве Хрисафия, «Византийская история» Приска была признана классическим трудом по истории тех лет. Теперь мы понимаем, что этот классический труд содержал политическую необъективность и несправедливые высказывания. Последующие историки, работы которых сохранились, по большей части были ортодоксальными по своему вероисповеданию и еще до того, как знакомились с сочинением Приска, были настроены против Феодосия II и Хрисафия по религиозным соображениям. Общеизвестно, что Феодосий II в последние годы и в особенности Хрисафий, крестник Евтихия, были выраженными еретиками. Поэтому нет ничего странного, что, ознакомившись с резкой критикой Приска в адрес императора и евнуха, эти писатели с удовольствием включали его высказывания в свои работы. В то же время стоит отметить, что церковный историк Сократ тепло отзывается об императоре. Конечно, Сократу было бы опасно издавать работу, в которой он открыто критиковал императора, но если бы он осуждал позицию императора, то, по крайней мере, не стал столь явно выказывать к нему теплое отношение.

А вот Несторий осуждает Феодосия II, и, вероятно, исключительно по личным причинам. Он тоже обращает наше внимание на факт, который помогает понять отношение православных авторов. Чтобы собрать деньги для Аттилы, Феодосий II, действуя через Хрисафия, заставил пожертвовать определенную сумму и церковь. Флавиан, патриарх Константинопольский (447 – 449), сделал пожертвование с огромным неудовольствием. Император приказал, пишет Несторий, невзирая на недовольство, церковь должна сдать деньги, причем безотлагательно. Флавий был вынужден послать императору письмо, в котором сообщил, что он беден и у него нет собственного имущества, но даже если он продаст церковную утварь, то это будет меньше той суммы, которую от него требуют. По словам патриарха, он будет вынужден расплавить старинную церковную утварь, поскольку на него было оказано давление. Император якобы ответил, что ничего не хочет знать; церковь обязана внести свой вклад в общее дело.

Флавиан публично (чтобы вызвать у народа неприязнь к императору) расплавил золотую церковную утварь. Феодосий II, даже если в его действиях можно усмотреть излишнюю прямолинейность, несомненно, имел моральное право претендовать на церковное имущество, поскольку, как признает сам Несторий, народ был измучен «голодом, и мором, и засухой, и градом, и жарой, и землетрясениями, и рабством, и страхом, и всеми видами болезней». Варвары и скифы уничтожали все на своем пути, брали людей в плен, и у них не было никакой надежды на спасение. Вот так ересиарх описывает два вторжения Аттилы в 441 – 443 и 447 годах.

В большинстве дошедших до нас церковных источников Феодосий II и Хрисафий подвергаются неблагосклонной критике. С другой стороны, монофизит Захария из Митилены часто упоминает Феодосия II, всегда с уважением и никогда с критикой; свои нападки он предназначал Маркиану. Иоанн Малала, тоже, по всей видимости, монофизит, хотя имел под рукой сочинение Приска, писал, что император Феодосий II «пользовался хорошей славой, был любим народом и сенатом». Он, конечно, сильно преувеличивает всеобщую любовь: у землевладельцев не было особых причин любить Феодосия П.