Я носился взад-вперёд и думал, думал, думал…

Но выхода не существовало. Смерть неумолимо подступала со всех сторон. Положение было — хуже не придумаешь.

Но тут раздался рёв, взметнулась струя пара, и на мой уровень опустился красный безумный глаз.

— Бартимеус!!!

Ага. Оказывается, можно придумать и хуже. Бычья Голова перестал вздорить с собратом. Он вдруг вспомнил, кто я такой.

— Я узнал тебя! — выкрикнул он. — Твой голос! Это ты — губитель моего народа! Наконец-то! Я ждал этого мига двадцать семь столетий!

Когда тебе в лицо летят подобные заявки, трудно придумать подходящий ответ.

Утукку вскинул серебряное копьё и испустил победный боевой вопль — они всегда так кричат, прежде чем нанести смертельный удар.

Я забил крылышками в отчаянном, но бесполезном вызове.

23

Этот день стал наихудшим в жизни Натаниэля. Хотя они вернулись из Парламента очень поздно, Натаниэль никак не мог заснуть. В ушах у него звенели последние слова наставника, и ему всё сильнее и сильнее становилось не по себе. «Всякий, у кого обнаружат похищенное магическое имущество, будет наказан строжайшим образом». Строжайшим образом… А что такое Амулет Самарканда, если не похищенное магическое имущество?

Правда, с одной стороны, Натаниэль был уверен, что Лавлейс сам украл Амулет: он ведь поручил Бартимеусу нынешнее задание именно затем, чтобы доказать это. Но с другой стороны, он — или, строго говоря, Андервуд — на настоящий момент владеют похищенным имуществом. Если Лавлейс или полиция, или кто-нибудь из правительства обнаружат Амулет у них в доме… да даже если сам Андервуд обнаружит его в своей коллекции… Натаниэлю страшно было подумать, что тогда произойдет.

То, что начиналось как личный выпад против личного же врага, вдруг превратилось в нечто гораздо более рискованное. Теперь Натаниэлю предстояло иметь дело не только с Лавлейсом, но и с правительством, а у правительства руки длинные. Он слыхал о висящих на стенах Тауэра стеклянных призмах с прахом предателей. Очень впечатляющая деталь. Нет, навлекать на себя гнев властей неразумно.

К тому моменту, как по небу разлился тусклый свет, предшественник зари, Натаниэль был твёрдо уверен в одном: нашёл джинн доказательства или не нашёл, необходимо как можно быстрее избавиться от Амулета. Лучше уж вернуть его Лавлейсу и как-нибудь навести на него полицию. Но для этого Натаниэлю нужен был Бартимеус.

А Бартимеус отказывался являться.

Несмотря на смертельную усталость, за утро Натаниэль трижды провел ритуал вызова демона. И трижды джинн не появился. На третий раз Натаниэль уже всхлипывал от страха и бормотал заклинания кое-как, напрочь позабыв, что даже неверно произнесенный слог может повредить ему. Закончив, он, тяжело дыша, уставился на круг.

«Приди, ну приди же!»

Ни дыма, ни вони, ни демона.

Выругавшись, Натаниэль завершил ритуал, пнул горшочек с благовониями так, что тот отлетел к противоположной стене, а сам рухнул на кровать. Что происходит? Если Бартимеус изыскал какой-то способ уклониться от порученного ему дела… Нет, это невозможно. Насколько было известно Натаниэлю, подобное не удалось ещё ни одному демону. Мальчик в бессильной ярости стукнул кулаком по одеялу. Ну дайте только ему добраться до этого джинна — он дорого заплатит за это промедление! Он получит Зазубренный Маятник! Посмотрим, как он будет корчиться!

Но что же делать до тех пор?

Может, воспользоваться зеркалом? Нет, лучше попозже. Три неудачных ритуала подряд измотали Натаниэля. Сперва нужно отдохнуть. Библиотека наставника! Вот с чего нужно начать! Надо проверить: может, существуют другие, более современные методы вызова. А может, там найдутся сведения о фокусах, которые демоны используют, дабы уклониться от возвращения.

Натаниэль встал и пинком раскатал ковер, закрыв начерченные мелом круги на полу. Сейчас некогда убирать. Через пару часов ему следует явиться к наставнику для долгожданного вызова жабба. Натаниэль бессильно застонал. Только этого ему не хватало! Да он может вызвать этого вшивого жабба, даже не просыпаясь! Но учитель непременно заставит его по нескольку раз проверить каждую линию и каждую фразу, и в результате ритуал затянется на несколько часов. Тупая, совершенно бессмысленная трата сил. Ну и дурень же достался ему в наставники!

Натаниэль отправился в библиотеку. Он помчался вниз по лестнице — и налетел на наставника, который как раз поднимался наверх.

Андервуд отлетел к стене, схватившись за объемистый живот — Натаниэль с размаху угодил туда локтем. Наставник отвесил ученику оплеуху и в гневе вскричал:

— Негодник! Ты же мог меня убить!

— Сэр! Простите, сэр! Я не думал…

— Носится по лестницам, словно бестолочь какая-то, словно простолюдин! Волшебник никогда не должен забывать о своих манерах. Ты что, тут в игры играешь?

— Сэр, простите, пожалуйста… — Натаниэль понемногу оправился от потрясения и кротко произнёс: — Я просто шёл в библиотеку, чтобы ещё кое-что проверить перед сегодняшним ритуалом. Простите, что я был так несдержан.

Его смирение произвело требуемый эффект. Андервуд дышал по-прежнему тяжело, но лицо его разгладилось.

— Ну что ж, думаю, раз намерения твои были благие, мне не стоит сильно тебя винить. На самом деле я поднимался к тебе, чтобы сказать, что сегодня днём я, к сожалению, занят. Случилось нечто серьёзное, и я должен… — Андервуд умолк. Брови его сошлись к переносице. — Чем это пахнет?

— Сэр?

— Этот запах… Пахнет от тебя, мальчик. — Он придвинулся поближе и громко принюхался.

— Я… прошу прощения, сэр, я сегодня утром забыл вымыться. Миссис Андервуд уже сделала мне замечание.

— Я говорю не о твоем запахе, мальчик, хотя он и неприятен. Нет, это скорее похоже… похоже на розмарин… Да! И лавр… и сусло святого Иоанна…

Глаза волшебника внезапно расширились и сверкнули в полумраке лестничной клетки.

— От тебя пахнет основными благовониями вызова демона!

— Нет, сэр…

— Не смей мне возражать, мальчик! Как это… — В глазах Андервуда мелькнуло подозрение. — Джон Мэндрейк, я желаю видеть твою комнату! Иди вперёд.

— Сэр, там такой беспорядок… мне так неловко…

Наставник выпрямился во весь рост; глаза его метали молнии, опаленная борода топорщилась. Он никогда ещё не казался Натаниэлю таким высоким — хотя, возможно, тут ещё сыграло свою роль то, что Андервуд стоял на ступеньку выше. Натаниэль невольно съежился.

Наставник воздел указующий перст.

— Марш наверх!

Натаниэль беспомощно повиновался. Он молча поднялся к себе, слыша за спиной тяжелые шаги учителя. Когда мальчик отворил дверь комнаты, в лицо ему пахнуло безошибочно узнаваемым запахом благовоний и восковых свеч. Натаниэль хмуро отступил в сторону, а его наставник, согнувшись — потолки здесь были низкие, — вошёл в мансарду.