— Ну чего тебе ещё, Ксеркс? — огрызнулся он. — Не стой на пути моего возмездия! Я двадцать семь столетий ждал, пока Бартимеус окажется у меня в руках…

— А значит, можешь подождать ещё чуть-чуть. Никуда он не денется. Прислушайся — ты ничего не слышишь?

Базтук склонил голову набок. Я сложил крылышки, чтобы жужжание не мешало, и тоже прислушался. Какое-то негромкое постукивание… такое тихое, что даже нельзя было понять, откуда оно доносится.

— Чепуха. Это рабочие где-то на улице. Или люди снова принялись маршировать. Всё, Ксеркс, заткнись.

Базтук не склонен был терять время на праздную болтовню. Он вскинул копьё; мышцы на его руке вздулись.

— Это не рабочие. Это где-то поблизости. — Перья на голове у Ксеркса взъерошились, и вообще видно было, что он нервничает. — Оставь Бартимеуса в покое и сходи проверь. Я хочу знать, что происходит.

Базтук выругался и тяжело затопал прочь. Они с Ксерксом принялись обходить комнату по периметру, едва ли не прижимаясь ухом к камням, и каждый шипел на другого, чтобы тот, дескать, ступал потише. И всё это время постукивание продолжалось, тихое и неровное. И откуда оно исходит, было совершенно неясно, хоть ты тресни.

— Не могу понять, где стучит. — Базтук ткнул стену копьем. — Будто отовсюду и ниоткуда. Постой-ка!.. Может, это он шумит…

И утукку злобно взглянул на меня.

— Невиновен, ваша честь, — тут же отозвался я.

— Не будь дурнем, Базтук, — сказал Орлиный Клюв. — Он же в шаре, а значит, может пользоваться магией только внутри него. Нет, это кто-то другой. Я думаю, нам следует поднять тревогу.

— Но ведь ничего не произошло! Кажется, Бычья Голова запаниковал.

— Они нас накажут! Ну, или хотя бы дай мне сперва убить Бартимеуса! — взмолился он. — Я не могу упустить такой случай!

— Мне кажется, вам обязательно нужно позвать на помощь, — посоветовал я. — Это наверняка что-то такое, с чем вам самим не справиться. Возможно, жук-могильщик. Или заблудившийся дятел.

Из ноздрей у Базтука вырвался настоящий гейзер пара.

— Ну всё, Бартимеус! Это была последняя капля! Ты покойник!

Тут он притормозил.

— Слушай, а ведь это и вправду может быть жук-могильщик — просто…

— Где — в замке, сложенном из каменных блоков? — Ксеркс фыркнул. — Не думаю.

— Ты не думаешь! А с каких это пор ты сделался всеведущим?

Перепалка вспыхнула с новой силой. Мои тюремщики вновь сошлись нос к носу, наскакивая друг на друга и толкаясь. Каждый был в бешенстве от тупости напарника, а я ещё подбавлял жару, время от времени отпуская ехидные замечания.

А постукивание тем временем продолжалось. Я давно уже определил, откуда оно исходит: из участка в стене, расположенного неподалёку от единственного окошка. Я подначивал скандалящих утукку, а сам всё поглядывал в ту сторону — и через несколько минут был вознагражден зрелищем струйки каменной пыли, вытекшей из щели между двумя плитами. Мгновение спустя в том месте образовалась крохотная дырочка. Пыль посыпалась быстрее. Отверстие стремительно увеличивалось. Видно было, что его просверливает нечто маленькое, острое и чёрное.

К моей досаде, Ксеркс с Базтуком, успевшие в ходе своей потасовки обежать всю комнату, теперь решили малость передохнуть и остановились неподалёку от отверстия. Они не могли не заметить сыплющейся пыли — это было лишь вопросом времени, — так что я решил пойти ва-банк.

— Эй, вы, пожиратели песка! — заорал я. — Луна освещает трупы ваших соплеменников! Шакалы тащат их головы на потеху своим щенкам! [Примечание: Ну, кое-какие тонкости, естественно, при переводе ускользают. Я кричал это на древнеегипетском языке, знакомом и ненавистном обоим. Это было напоминание о тех временах, когда фараон послал своё войско в глубь Ассирии и устроил крутую потасовку. У джиннов считается верхом бестактности напоминать о человеческих войнах (в которых мы всегда волей-неволей вынуждены принимать чью-либо сторону). А напоминать утукку о войнах, в которых они проиграли, не только бестактно, но ещё и чрезвычайно неразумно.]

Как я и ожидал, Базтук тут же перестал пихать Ксеркса в крылатый бок, а Ксеркс выпустил нос Базтука. Оба медленно повернулись ко мне. Из глаз утукку на меня глянула смерть. Ну что ж, пока всё идёт как надо. Я прикинул, что тому, кто сверлит дыру, нужно ещё примерно тридцать секунд, чтобы выбраться наружу. Если он замешкается, я умру — если не от руки Базтука или Ксеркса, то от шара, успевшего уже сжаться до размеров некрупного грейпфрута.

— Базтук, — вежливо произнёс Ксеркс, — я предоставляю тебе право первого удара.

— Ты очень любезен, Ксеркс, — отозвался Базтук. — А ты потом сможешь нашинковать то, что останется, как душе твоей будет угодно.

Они вскинули копья и двинулись ко мне. Постукивание у них за спинами внезапно прекратилось, и из дыры в стене — она уже стала довольно большой — появился большой блестящий клюв, напоминающий наковальню. За ним показалась увенчанная хохолком чёрная голова с глазами-бусинками. Глаза быстро заморгали, призывая к молчанию, и птица бесшумно выбралась наружу, протискиваясь совершенно не по-птичьи. Огромный чёрный ворон встряхнулся и уселся на краю отверстия. Когда блестящий чёрный хвост покинул дыру, в ней показался ещё один клюв. Но утукку уже подошли к моей колонне. Базтук занёс руку для удара. Я кашлянул.

— Эй, что это там у тебя за спиной?

— Я на такие фокусы не покупаюсь, Бартимеус! — выкрикнул Базтук.

Рука его пришла в движение, и копьё начало опускаться. Но ей наперерез метнулась чёрная молния, вцепилась в древко копья и вырвала оружие из рук утукку. Базтук изумленно вскрикнул и оглянулся. Ксеркс тоже развернулся.

Ворон сидел на пустой колонне и аккуратно держал копьё в клюве.

Базтук нерешительно шагнул к нему.

Ворон с нарочитой небрежностью прикусил стальное древко покрепче. Древко со щелчком развалилось надвое. Половинки упали на землю.

Базтук застыл, словно вкопанный.

Второй ворон выпорхнул из дыры и опустился на соседнюю колонну. Оба сидели молча и смотрели на утукку немигающими глазами.

Базтук взглянул на напарника.

— Слушай, Ксеркс…

Орлиный Клюв предостерегающе зацокал языком.

— Поднимай тревогу, Базтук, — велел он. — А я разберусь с ними.

Он оттолкнулся и взмыл в воздух. Раздался звук, напоминающий треск раздираемой ткани: это распахнулись его огромные белые крылья. Крылья взмахнули раз, другой… Ксеркс поднимался всё выше и выше, к самому потолку. Потом крылья сложились. Утукку развернулся и спикировал вниз, головой вперёд; крылья за спиной, занесенное для удара копьё — живая молния.

Он несся к ворону. Ворон невозмутимо ждал.

В глазах Ксеркса промелькнула тень сомнения. Он подлетел уже почти вплотную к ворону, но тот даже не шелохнулся. Внезапно сомнение сменилось страхом. Ксеркс отчаянно забил крыльями, пытаясь избежать столкновения…