решил Катон. - Как только я поведу конницу вперед, ты веди остальную часть когорты, сомкнутым строем.

- Господин, я не…

       - Просто сделай это! - Он повернул своего скакуна вперед и лягнул пятками, промчавшись мимо длинной линии всадников и резко остановился, прежде чем повернуться к ним лицом. - Следовать моим приказам в точности! Ни одного врага не преследовать без моей команды! Вперед!

Он дернул поводья, чтобы пустить коня в галоп, и две оставшиеся алы всадников рванули вперед за ним, мчась по дороге в направлении ущелья.

Катон наклонился вперед, схватив поводья и прижавшись бедрами к бокам коня, в то время как луки седла надежно держали его талию. Впереди он не видел ни признаков людей Туберона, ни врага, и его тошнило от беспокойства. Ему следовало быть яснее с центурионом и запретить любые формы безрассудного преследования врага.

Когда деревья и подлесок сомкнулись по обеим сторонам дорожки, он посмотрел налево и направо, но не было никакого движения среди теней, откуда он впервые опасался, что враг может устроить засаду. Он погнал своего скакуна, успокоенный звуком копыт всадников близко позади. Когда он был не более чем в ста шагах от поворота, лошадь без всадника попала в поле зрения. На ее боку были брызги крови, а седло было перекошено, из-за чего лошадь теряла равновесие, так что она виляла, выравнивала движение и снова виляла, пока галопом мчалась к Катону и всадникам позади него.

Катон только успел увести коня в сторону, но всаднику позади не так повезло. Седловые луки встречной лошади зацепились за его и закрутили обоих животных вокруг, прежде чем они упали на бок, раздавив всадника под собой. Катон быстро посмотрел вслед исчезнувшему внизу человеку, но ничего нельзя было для него сделать. Остальные всадники поспешно дернули поводья, чтобы избежать корчащихся животных и держаться подальше от их хлещущих копыт, проскакивая на полном ходу мимо.

Пронесшись до поворота дороги, он увидел в пятидесяти шагах впереди алу Туберона, сражавшуюся за свои жизни. Среди них метались пешие ордовикские воины, колющие копьями и рубящие клинками их длинных кельтских мечей. За бурлящей массой чуть поодаль путь перекрывали грубо вырезанные засеки. Один из ауксилариев пытался вырвать свой щит из захвата одного из бриттов и поднял меч высоко, чтобы поразить человека. Но ему так и не удалось нанести удар, так как его проткнули копьем между лопатками сзади. Удар заставил его широко раскинуть руки, прежде чем его стянули с седла, и он рухнул на землю, где был тут же добит другими бриттами.

Катон обнажил свой короткий меч и вынес его в сторону, готовый нанести колющий или рубящий удар по мере необходимости. Туберон и несколько его людей собрались вокруг сигнума алы, яростно сражаясь, чтобы враг не мог до него добраться. Расстояние до стычки сократилось за несколько ударов сердца, и Катон поднял меч, когда он выбрал свою цель: крупный воин в блестящем римском шлеме, трофей из одной из неудачных кампаний прошлого. Внимание человека уже привлек стук копыт, когда Катон и другие ауксилларии бросились в бой. Теперь он повернулся и напрягся, подняв щит и нацелив копье в живот Катону, когда римлянин бросился на него.

Не имея щита, который мог бы защитить его, Катон стиснул зубы и продолжил сближение. В последний момент он резко потянул поводья, и лошадь пошатнулась в сторону, бросив круп к бриттскому воин, который был вынужден отпрыгнуть в сторону, прежде чем он смог нанести удар. Катон развернулся в седле и разрезал своим мечом воздух прямо над головой воина, но его противник был слишком быстр. Пришпорив коня, он выбрал другого врага, который был сражен ударом в шею еще до того, как он осознал опасность.

Все больше ауксиллариев устремлялось в бой. Теперь они бросались в атаку на ордовикских воинов, поскольку чаша весов склонилась в пользу римлян.

На дальнем конце стычки Катон увидел воина в ярко-зеленом плаще во главе несколько бриттов в кольчужных доспехах и шлемах. Воин повернулся, чтобы отдать приказ, и один из его людей поднес к губам сигнальный рожок и издал пронзительный лающий звук, перекрывавший грохот боя, ржание и фырканье лошадей, шарканье копыт и топот ног на дороге. Тотчас же противник прервал контакт, отступил прежде чем повернуться и побежал к деревьям по левую сторону дороги. Вражеский воин – их предводитель, как понял Катон, – подождал еще мгновение, а затем припустил трусцой со своей группой сопровождения к линии деревьев. Через несколько ударов сердца враг ушел, виднелись только тени, мелькавшие под деревьями, и больше ничего.

Римские всадники все еще оглядывались по сторонам с поднятым оружием на случай, если они вернутся, но во внезапно наступившем затишье на дороге признаков только что свершившейся засады не наблюдалось за исключением убитых и раненых бриттов и римлян.

Катон похлопал лошадь, чтобы успокоить ее, и мягко сказал, прежде чем окликнуть: - Собрать наших погибших и подобрать раненых! - Он огляделся.  - Центурион Туберон! Ко мне.

Командир конного контингента вложил меч в ножны и подвел коня.

- Господин?

Не было нужды спрашивать, что случилось, все было слишком ясно. Враг заманил вспомогательную конницу по дороге за поворот в ущелье, где засеки были сброшены поперек пути, и бриттские воины вырвались из укрытий, обрушившись на ничего не подозревающих римлян, и отсекли им пути к отступлению.

Катон тоже вложил свой клинок в ножны и посмотрел на центуриона. - Тебе было приказано не преследовать их в подлесок.

Туберон все еще тяжело дышал от боевого запала, и его лицо раскраснелось.

- Господин, я не преследовал их в деревья. Они бежали по дороге и…

- Не придирайся ко мне! - ​​прервал его Катон. - Мои приказы были достаточно четкими. Никаких рисков. Но ты погнался все равно вперед и угодил в их ловушку.

- Господин, они почти у нас были в руках, - запротестовал Туберон.

- Почти? Не было никакого почти, центурион. Они заманили тебя, и ты почти погиб, попавшись на удочку, как самый зеленый из офицеров. В результате ты потерял несколько человек. - Катон взглянул мимо центуриона туда, где его люди укладывали раненых на обочину пути. Он быстро сосчитал. - Восемь убиты, а другие ранены. Если бы я не среагировал вовремя и не прибыл к тебе на выручку с остальной конницей, то, вероятно, что ты и все твои люди теперь были бы мертвы или взяты в плен. И поверь мне, попадание в плен к ордовикам и их союзникам-друидам часто оказывается худшей участью, чем смерть. Все потому что ты помчался сломя голову.

Взгляд Туберона опустился.  Он хотел ответить, но закрыл рот.

- Собери