– Я не сказал, что его нет, – возразил Говорков. – Я сказал, что ничего такого не замечал. Порядок на дорогах и сами дороги поддерживаются местными силами. Меня тоже когда-то учили, что, если есть деньги, значит, есть и государство, но государство – это армия, налоги, полиция, секретные службы всякие, чиновники… Ничего подобного я здесь не встречал.

– Да ну? А те, кто напал на колонию?

– Уж они-то точно не армия. Просто большая банда негодяев. Они, кстати, совсем не похожи на местных. Чистые негроиды. Безбородые, кстати. Местные их не любят и отзываются плохо. Но вроде не очень боятся.

– Странно, – заметил я. – Сильный воинственный народ, который не стремится поработить других: миролюбивых и слабых…

– Насчет слабых, Володя, ты неправ. Народ тут такой, что в обиду себя не даст. Если ты чужой и не можешь за себя постоять – обдерут как липку. Но своих защищают крепко, хотя ни разу не видел, чтобы до крови дошло. В остальном же… Знаешь, у меня такое ощущение, что здесь нет повода для настоящих войн. Пищи хватает всем, предметов роскоши я тоже что-то не наблюдал. Женщины… Если ты захочешь какую-то женщину – ты ее получишь. У них с этим не так строго, как у нас дома. Скорее, наоборот. Обновление генофонда только поощряется.

– А каково в этой системе место Маххаим?

– А черт их знает! – пожал плечами Говорков. – В поселке они появляются время от времени. Народец здешний перед ними раболепствует и сразу отдает, если что приглянулось. Впрочем, я слыхал: Маххаим платят. Железом, кстати. А еще у них ящеры есть! – Говорков оживился. – Представь – настоящие динозавры! Откуда…

– Откуда – я тебе потом расскажу, – перебил я. – Ты говоришь, что Маххаим людьми не управляют, но я лично видел, как один такой оборотень командовал вооруженным отрядом. Как ты это объяснишь?

– Никак, – Говорков снова пожал плечами. – Те, черные, они тоже вроде бы повиновались Маххаим. Но ведь есть разница между повиновением и управлением. Я бы скорее назвал это сосуществованием. Да ты же сам рассказал, что тебя принимали за слугу Маххаим и относились к тебе с уважением, но без особого пиетета.

– Может, Маххаим – что-то вроде местных богов? – предположил я. – А их слуги – что-то вроде жрецов?

– Исключено, – отрезал Говорков. – Жрецы – это посредники между богами и людьми. А когда «боги» и люди легко общаются напрямую – зачем им посредники? Разве что в качестве пищевого резерва, – Говорков криво усмехнулся.

– И все-таки я не понимаю, – сказал я. – Если эти твари – людоеды, то как они могут мирно сосуществовать с людьми?

– Сосуществуют же, – пожал плечами Говорков. – Учти: тут родоплеменное общество. Главное, чтобы не трогали тебя самого и твоих родичей, а на остальных наплевать. Зато войн нет. Любой конфликт Маххаим пресекут вмиг. Вспомни нашу историю. Наши предки постоянно друг друга резали. Так что с точки зрения смертности Маххаим, может, и не самое худшее зло.

– Ты вроде бы их оправдываешь? – нахмурился я.

– Не их, – покачал головой Говорков. – Людей. Ты осуждаешь аборигенов за то, что они приняли существующее положение, но в чем они виноваты? В том, что родились здесь, а не в Центральной Сибири? И что они могут сделать с Маххаим, сам подумай. У тех – ящеры, телепатия, способность мгновенно залечивать раны…

– Ящеры есть не только у Маххаим, – возразил я, вспомнил динозавра разбойников, напавших на поселок Меченой Рыбы.

– Какая разница! Одной только телепатии за глаза хватило бы. Люди и Маххаим живут бок о бок уже не одно поколение. Привыкли к существующему положению. Всё всех устраивает, поверь мне!

Разговор иссяк. Говорков одной рукой почесывал Мишку, другой – Лакомку. Мохнатые предатели льнули к нему и довольно щурились.

Хороший человек Михал Михалыч Говорков. И мыслит верно. К сожалению. Из моей идеи поднять восстание против оборотней, ничего не выйдет. Технически это осуществимо. Наделать примитивных арбалетов, раздать местным добровольцам… При соотношении сто к одному и на достаточно большой дистанции Маххаим вполне уязвимы. Вот только добровольцев у меня не будет. Не станут местные проливать кровь за свободу. Тем более – свободу в моем понимании.

А с другой стороны, зачем препоручать приятное дело истребления оборотней кому-то еще, если можно делать это собственноручно и, похоже, с немалой пользой для Дара.

Идея ускорить возвращение Сил за счет избавления этого мира от монстров нравилась мне всё больше и больше.

Если мне удастся восстановиться хотя бы до того уровня, чтобы меня сумели найти Слушающие Центральной Сибири, то не исключено, что сюда прибудет подкрепление. Десяток Мастеров со своими зверушками, один-два настоящих Пророка… Выйти где-нибудь подальше к северу. Или на юге. Главное, подальше от Маххаим. Восстановиться и задать людоедам жару.

Но это – мечты. Пока же придется действовать самому.

– Михал Михалыч, – окликнул я своего нового товарища. – Помнишь, я тебе кое-что обещал?

– Я бы от обувки не отказался, – оживился Говорков. – Надоело по колючкам босиком бегать.

– Это уж ты сам решай, что со шкурой делать, – сказал я. – Мокасины или штаны.

– С какой шкурой?

– Той, что я тебе обещал. Маххаимовой.

* * *

На крокодилов оборотню было чихать. Нырнул прямо в реку и поплыл, мощно загребая лапами. Добрался до отмели, выбрался на песок, встряхнулся по-собачьи, затем встал на ноги и уже совсем по-человечески отжал плащ-накидку. Завернулся, облизнулся и двинулся к поселку. Издали от человека и не отличишь.

Оборотень шел по берегу и не торопился. Я же припустил по дороге, без труда его обогнал и притаился за поваленным деревом. Увидеть он меня не мог – на мне был такой же камуфляжный плащик, как и на нем. Учуять меня тоже было затруднительно. Запах подтухшей рыбы забивает всё. Оставалась вероятность, что тварь «унюхает» мои мысли, но тут уж приходилось рискнуть. Я замер и впал в подобие комы: остановил мысли, слился с природой, закуклился. У нас в Школе это называлось «прикинуться пеньком». Прятаться я умел. Во всяком случае, наши эмпаты и телепаты отслеживали меня крайне редко.

Но оставаться «пеньком» в момент атаки было невозможно, поэтому оборотня нужно было отвлечь.

Эту задачу с блеском выполнила Марфа.

Как только тварь поравнялась с моим укрытием, лысоголовая птичка с сиплым клекотом приземлилась на ветку в двух метрах от оборотня.

Марфа страшно трусила, но сделать ей что-то нехорошее тварь не успела бы, даже если бы захотела. Оборотень только голову повернул, а я уже выпрыгнул из-за ствола и махнул своим оружием. Бронза, конечно, не железо, но отточенный на манер нагинаты наконечник плюс хороший замах плюс мастерство – и дело сделано. Башка оборотня отделилась от туловища и покатилась по земле. Марфа ловко притиснула ее лапой и быстренько выклевала глаза.