была бы этого калибра — он получил бы к ней не две, а ещё целых полтора десятка отличных винтовок. Но не свезло. Похоже, на продажу в Россию англичане отправляли свой разнобой… Кроме того, Даниил воспользовался моментом пока Николай был весь в своём любовном приключении, и заказал в мастерской известного оружейника Джозефа Метона изготовление четырёх нарезных седельных пистолетов под калибр своей винтовки — по паре на брата. Оружие обещали сделать в течение пары месяцев, и Данька надеялся, что в это время они ещё будут в Англии.

В конце мая они, наконец-то, добрались до Бирмингема. Человек, с которым Даниил очень хотел повстречаться — настолько, что убедил в этом и Николая, проживал именно в этом городе. Он был уже стар, мучим болезнями, но всё ещё энергичен и полон интереса к жизни.

— Рад приветствовать Ваше Высочество в своём доме, — с достоинством поклонился Николаю этот шотландец.

— А уж как я рад приветствовать Вас, в Вашем доме, сэр!- с юношеской горячностью воскликнул Николай, бросившись к хозяину и обняв его за плечи.- Воистину, я счастлив узреть великого человека, подарившего человечеству власть над природой!

— Вы слишком преувеличиваете мои заслуги. Всё, чего я добился — это лишь немного усовершенствовал чужие изобретения, — сыграл смущение старик. Но было видно, что он польщён.

— Не спорьте — нам, молодым, которым предстоит жить в мире, изменённом вашими изобретениями — лучше видно чего вы достигли!- не согласился с ним Великий князь. А Даниил стоял и во все глаза смотрел на человека, который, фактически запустил промышленную революцию в мире. Не он один, конечно… но в глазах бывшего майора именно он внёс наиболее значимый вклад. Именно после его усовершенствований паровая машина превратилась в двигатель паровозов, пароходов, оторвала заводы и фабрики от водяного колеса и позволила шахтам и рудникам углубиться на ранее немыслимые горизонты, не опасаясь неминуемых затоплений… Его звали Джеймс Уатт.

В Бирмингеме они провели неделю. И большая часть этого времени была посвящена беседам с легендарным изобретателем. Николай реально увлекся этим невероятным человеком! Да что там Николай, Даниил, не смотря на весь свой опыт прошлый жизни — тоже восхищался этим человеком. Сейчас ему было семьдесят восемь — очень солидный возраст даже по меркам будущего, но он не сидел у камина, укутанный в плед, а продолжал активно трудиться. Например, сейчас он был увлечен конструированием машины… для копирования скульптурных изображений! Где паровые машины — а где скульптуры? И, что самое удивительное — у него всё получилось!

Когда они уже покидали Бирмингем и заехали попрощаться — Уатт подвёл Великого князя к окну и указал на стоящую на улице телегу.

— Вот. Я решил подарить её вам.

— Что это?

— Это моё последнее изобретение — та самая машина для копирования скульптурных изображений.

— Но-о-о…

— Не спорьте, Ваше Высочество — я так решил. За время наших бесед, я убедился, что вы — человек, прекрасно осознающий последствия освоения энергии пара и механических станков для человеческой цивилизации. И этим подарком я заявляю всем, что всячески поддерживаю вас в этом деле. Будете вы как-то использовать это моё изобретение или нет — ваше дело, но я счёл для себя правильным сделать именно так.

После Бирмингема их маршрут резко поменялся. Потому что из разговоров с Уаттом выяснилось, что совсем рядом — всего в тридцати милях от Бирмингема, на Колбрукдейлских копях уже более десяти лет трудится паровоз конструкции некоего Ричарда Тревитика. Кто это такой — Даниил не помнил. А, может быть, и никогда не знал — не факт, что Усман вообще о нём рассказывал.

Судя по рассказам Уатта, этот самый Тревитик был очень деятельным человеком, но типичным неудачником. Потому что все его проекты неизменно оканчивались крахом. В том числе и последний — увеселительная железная дорога, которую тот построил в Лондоне для привлечения внимания публики и интереса потенциальных инвесторов… Увы, с инвесторами ему не повезло. Поэтому в настоящий момент эта дорога была арестована за долги, а сам Тревитик в очередной раз проходил процедуру банкротства.

Паровоз, носивший «оригинальное» название «Колбрукдейл», произвёл на Николая довольно сильное впечатление. Он, даже, прокатился на нём, причём не просто пассажиром, а, сняв мундир, ухватил лопату и бросил в топку пару горстей угля. А потом долго беседовал с механиком и кочегаром, а также с управляющим копями. После чего восторженно заявил:

— Нам нужен такой же! — и Даниилу пришлось довольно долго убеждать его, прежде чем принимать решение, посмотреть ещё какие-нибудь образцы.

В Манчестере они так же провели почти месяц. После разговоров с Уаттом и посещения Колбрукдейлских копей, а также осмотра находящегося неподалёку первого в мире металлического моста Айронбридж через реку Северн, Николай был охвачен энтузиазмом по поводу «промышленной революции», поэтому фабрики Манчестера посещал с огромным интересом. Более того, после той поездки на паровозе он взял себе за правило регулярно снимать мундир и вставать к тому или иному станку, пытаясь хоть что-то на нём сделать. Получалось… слабо. Но очень нравилось прессе, представители которой слетались на фигуру русского Великого князя как пчёлы на мёд. При том, что русского императора, который к тому моменту уже завершил свой визит в Англию и отбыл, как здесь говорили, «на континент», британская пресса жаловала не очень. Нет, поначалу-то его встретили восторженно, но потом что-то пошло не так. Что — Даниил так и не понял. Несмотря на то, что за время, проведённое в Англии, говорить на английском он начал довольно бегло, с чтением газет пока ещё были проблемы. Да и времени на них оставалось не особенно. С таким-то темпом, который задал Николай… Так что Александр I отбыл из Британии сопровождаемый глухим ворчанием и осторожными проявлениями недовольства, а вот Николаю те же самые газеты вовсю распевали дифирамбы.

Кстати, термин «промышленная революция» ввёл в обращение Даниил. Ну как ввёл… как-то ляпнул — он ведь ещё со школьных времён был для него вполне привычен, а Николай за него ухватился. Правда, тоже не сразу — первой реакцией было как раз отторжение. Мол, революция — это плохо, это зло, это бунты и убийства… На что Данилка, в тот момент изрядно распалённый разговором, только усмехнулся и сказал — ну да! А как иначе-то? Внедрение технических новшеств быстро разрушает прежнюю экономику и разоряет множество людей — ремесленников, торговцев, крестьян и, даже, аристократов. И этому множество примеров как раз здесь, в Англии. Помнишь, Ваше