Невероятно! Плоть и одежда, лишившиеся стеклянной защиты, разлагалась буквально на глазах. Кожа иссыхала. Миловидное лицо девушки покрывали быстро разрастающиеся пятна тлена. Тускнели краски сарафанчика, кофты и высокого кокошника. С порвавшейся нити посыпались крупные жемчужины.

Но разве может все происходить так быстро? Здесь, наверное, может.

«Какая красота портится!» — пронеслась еще одна не совсем уместная в данной ситуации мысль.

А в следующий миг Стас понял, что не только он смотрит на покойницу. Она — тоже. Смотрит!

Стас вздрогнул. Кровь в жилах превратилась в лед.

Да, купеческая дочь смотрела на него. И улыбалась ему. Глаза открыты. Рот растянут. Губы шевелятся, словно силясь что-то сказать. Из уголков глаз и рта что-то сочится.

Страшно! До чего же это страшно! И вдвойне страшно от того, что в ТАКОЙ ужас превратилась ТАКАЯ красота!

«Бум-м! Бум-м!»

— Дождалась невеста жениха, — словно сквозь вату послышался голос Колдуна.

«Так это я? — Стас оцепенел от ужаса. — Я, что ли, жених?! Не хочу!»

— Тогда иди, Станислав, не стой. Вынести тебя я не смогу. До двери ты должен дойти сам.

«Бум-м!»

Дойти? Как дойти? Его ноги словно приросли к полу.

А мертвячка уже поднималась с гробового постамента и вставала перед ним. От истлевающего наряда отваливались клочья ткани, открывая разлагающееся синюшное тело.

Дрожащими руками Стас направил на нее автомат. С трудом вдавил спусковой крючок.

В склепе громыхнула еще одна короткая очередь. Три пули прошли сквозь купеческую дочь. Три маленькие дырочки на полуистлевшей кофточке — вот и весь результат.

Глупо. Пули таких не берут.

Покойница покачала головой. Качала медленно, размеренно, как маятник. Глаза при этом внимательно смотрели на Стаса. Левый начал течь из глазницы. Изо рта тоже тянулась и тянулась белая струйка. Струйка коснулась «сдувшейся» и совсем непривлекательной груди, поползла ниже. Из-под покосившегося и поникшего, словно вялый гребень, кокошника падали на пол сухие ломкие волосы. С левой щеки сползал клок кожи. Сквозь дыру в щеке виднелись желтые зубы. Парочка уже выпала из десен. Один зуб увяз в сочившейся изо рта жиже, другой — вывалился через дырявую щеку.

И мимо этого ему надо…

— Иди, Стас! — требовал Колдун. — Не стой, Фрейда тебе в задницу!

«Бум-м! Бум-м! Бум-м!»

— Иди, пока тебя не женили!

Он сделал шаг, другой…

Мертвячка не попыталась ни схватить его, ни остановить. Просто смотрела и просто качала головой. Гниющие руки висели, как плети.

«Хорошо, что я в противогазе, — подумал Стас. — Наверное, поэтому не чувствуется вони».

Он сделал еще шаг.

«Бум-м! Бум-м!» — била колотушка в бубен.

«Бум! Бум!» — стучало в ушах.

Стас прошел мимо, едва не соприкоснувшись с покойницей, но все же счастливо избегнув этого.

А она с сожалением смотрела на него и качала головой. Левый глаз уже почти вытек. На лбу, носу, правой скуле, левом виске и подбородке обнажилась кость. Процесс распада шел полным ходом.

Когда Стас подошел к двери, купеческая дочь все качала и качала головой.

Дверь была заперта. Причем, с той стороны. Стаса начал пробирать нервный смех. А как еще запирают склепы? Он оглянулся.

Шея мертвой девушки не выдержала. Позвонки надломились. Голова отвалилась — бум…

«Бум-м! Бум-м!»

Откатилась в угол, к пролому где ее тут же сграбастали цепкие руки-пальцы. Они больше не подзывали Стаса. Сейчас они были заняты другим.

— Нашла невеста жениха, — снова послышался голос Колдуна. — А жених нашел невесту.

«Типа, встретились два одиночества?» — подумал Стас. — Наверное, хорошо, что гроб разбился. Гроб разбился, невеста поднялась, отвлекла руку капища…

Тело покойницы так и осталось стоять у разбитого гроба, неподвижное и страшное, как вешалка с одеждой в темной комнате.

Наверное, именно страх и придал Стасу сил. Трухлявая дверь склепа — «Бум!» — развалилась после первого же удара прикладом.

Выходя, Стас увидел, как черная лапа капища сначала нежно огладила безголовое полуразложившееся тело покойницы, а потом с силой сжала пальцы-руки, раздавливая плоть и ломая кость. О-о-очень страстные объятья получились. Что ж, совет вам да любовь! И горько! Горько! Горько! Ох, как горько целоваться таким молодым… Таким старым молодым.

Зато на древнем капище теперь будет праздник. Свадьба-жертва-шабаш. Не дай бог оказаться там гостем!

Сразу за дверью начиналась лестница. Крутая, высокая, узкая и тесная, с разбитыми и присыпанными землей ступенями.

Они с Колдуном поднялись. Уперлись в люк. Теперь дорогу преграждали толстые дубовые доски — полусгнившие, прогнувшиеся под навалившейся сверху тяжестью.

Стас несколько раз ударил прикладом по доскам. Бесполезно. Сыпалась труха, а приклад отскакивал.

А снизу, из-за разбитой двери склепа, доносились какое-то копошение, шорох, шарканье, позвякивало стекло разбитого гроба, что-то похрустывало. Стас живо представил, как черная лапа шарит пальцами-руками по усыпальнице и тянется к низенькому дверному проему.

В луч налобного фонаря попало лицо Колдуна. Колдун выжидательно смотрел на Стаса.

Ладно, попробуем по-другому. Стас поднял «калаш» и, без малого не упершись стволом в дощатый люк, нажал на спуск.

Длинная очередь ударила по старому дереву, прочертила в местах прогиба неровный пунктир пулевых отверстий. Узкую лестницу заполнили грохот и пороховые газы. По оставленным пулями дырочкам пошла трещина. Доски посунулись, просели. Посыпались земляные струйки.

— Прижмись к стене, — посоветовал Стас, сам впечатавшись спиной в неровную кладку.

Впрочем, призраку такие предосторожности, наверное, не нужны.

Перехватив автомат поудобнее, Стас еще раз саданул прикладом снизу. Аккурат по трещине в люке. Трещина лопнула, раздалась в стороны. Доски развалились. Вниз хлынул поток земли и мусора.

Стас едва успел скрючиться на ступенях, прикрыв голову руками и автоматом. Ему все же удалось удержаться наверху.

Земля завалила нижние ступени и запечатала вход в склеп.

«Кому вход, а кому и выход», — пронеслось в голове.

* * *

Колдун, до обвала стоявший на лестнице сзади, теперь ждал его наверху — на краю образовавшегося лаза. Чему, впрочем, Стас нисколько не удивился. У мертвых имеются свои способы перемещения в пространстве.

Они выбрались в подвал разрушенного дома. В просевшем фундаменте зияли дыры и трещины. Через одну такую они сюда и попали.