Настало время Кайзапе поднять паруса и отправиться в путь. За его бревном-лодкой следовало еще несколько лодок, но люди с них высадились немного севернее Какортока, чтобы собрать побольше можжевельника; тем временем Кайзапе и его помощники, скрытые в пустотелом бревне, внимательно следили за происходящим через боковые отверстия и дрейфовали прямо к дому. Они видели, как кавдлунаки ходят туда и сюда и посматривают на фиорд. Один раз они ясно расслышали, как кто-то сказал: «Каладлит (мн. ч. от калалек, гренландец) идут»; и все поспешно выбежали из дома. Но когда главный сказал: «Это всего лишь лед», они снова успокоились. Кайзапе сказал: «Теперь быстрее! Я думаю, какое-то время они не будут выходить из дома!» Они выбрались на берег и, нагрузившись как следует можжевеловыми ветвями, окружили дом. Кайзапе завалил вход дровами и высек на них огонь, чтобы все люди в доме сгорели, включая и тех, кто попытается убежать. Но Кайзапе думал только о Унгортоке; до остальных ему дела не было. Наконец он услышал восклицание одного из помощников: «Кайзапе! Вот человек, которого ты ищешь!» Вождь к этому времени уже покинул горящий дом через окно и убегал со всех ног с маленьким сыном в руках. Кайзапе бросился в погоню и быстро приблизился к нему. Подбежав к озеру, отец бросил малыша в воду, чтобы тот мог умереть своей смертью. Кайзапе, однако, не сумел догнать своего врага и вынужден был вернуться к своим. Унгорток бежал до самого Игалико, где пришел к другому вождю по имени Олаве. Вскоре он понял, что Кайзапе и там не оставит его в покое, и переехал к фиорду Агдлуитсок; он поселился в Сиоралике, а Кайзапе обосновался в устье этого же фиорда.

На следующее лето он вновь отправился преследовать Унгортока, но тому удалось все же добраться до побережья напротив острова Алук. Кайзапе проследил его до северного берега этого острова, где тот поселился; тогда он решил спросить совета у жителей восточного побережья – о том, как ему убить Унгортока. Наконец один человек выступил вперед и сказал: «Я дам тебе кусок дерева от полки для детских башмаков в доме бесплодной женщины; ты должен сделать из этого дерева стрелу». Он произнес над деревяшкой какое-то заклинание и передал ее Кайзапе; тот поблагодарил за подарок и сказал: «Если это и правда поможет мне, то я всегда буду обязан тебе помощью в охоте и рыбной ловле». Он принялся делать стрелы и наделал их столько, сколько поместится в колчане из тюленьей шкуры; последней он добавил к остальным драгоценную заговоренную стрелу и отправился вместе с оставшимися помощниками к большому озеру перед домом Унгортока. Там Кайзапе воткнул все стрелы в землю на определенном расстоянии друг от друга и последней поставил заговоренную стрелу. Он оставил своих спутников внизу у озера, а сам осторожно поднялся на вершину высокого холма; оттуда было хорошо видно, как Унгорток ходит возле своего дома. Слышно было даже, как тот разговаривает сам с собой, упоминая время от времени имя Кайзапе. Однако он решил дождаться ночи, прежде чем напасть.

В сумерках он подобрался тайком к дому и заглянул в окно, держа натянутый лук наготове. Унгорток стремительно, как тень, вышагивал из угла в угол, так что в него невозможно было хорошенько прицелиться. Поэтому Кайзапе направил свой лук на жену Унгортока, которая спала на лежанке с младенцем у груди. Услышав шум, Унгорток взглянул на жену и увидел стрелу, торчащую у нее прямо из горла. Кайзапе в это время бегом вернулся к берегу озера за следующей стрелой; Унгорток же несся за ним с поднятой рукой – а в руке был топор, убивший прежде брата Кайзапе, а теперь готовый убить и его. Кайзапе выпустил в него свою вторую стрелу, но Унгорток сумел увернуться от нее; он упал и сделался таким тонким, что виден был только подбородок. Вскоре Кайзапе израсходовал все свои стрелы, но так и не сумел ни разу попасть в цель. Унгорток переломал стрелы и выбросил их в озеро. Но в конце концов Кайзапе схватил заговоренную стрелу – и эта стрела прошла через торчащий подбородок прямо в горло. Но поскольку Унгорток не испустил дух немедленно, Кайзапе вновь пустился бежать, и вскоре раненый Унгорток уже снова гнался за ним. Кайзапе долго бежал и вдруг почувствовал, что в горле у него пересохло; совершенно измотанный, он упал на землю. Вскоре, однако, он вспомнил про Унгортока и поднялся; он побежал назад взглянуть, что с ним стало, и обнаружил неподалеку его мертвое тело. Он отрезал у него правую руку и, подняв его над мертвецом, повторил его же собственные слова: «Посмотри на эту руку! Ты наверняка никогда ее не забудешь!» Он убил также и осиротевшего ребенка; а после этого взял с собой старика с восточного побережья и вернулся обратно в Кангермиутсиак. Там он до конца дней кормил старика, и кости его, согласно рассказам, были похоронены там же.

В прежние времена, когда побережье было менее населенным, чем нынче, люди приплыли на лодке и высадились в Нуке (Готхоб). Они не нашли там никого, пересекли фиорд и направились в Кангерсунек. На полпути туда восточнее Корнока, возле Кангиусака, они увидели большой дом; однако, подойдя поближе, они остановились в недоумении. Они увидели, что живут в доме не калалеки, и поначалу не знали, что и подумать. Вот так они совершенно неожиданно наткнулись на первых поселенцев-кавдлунаков. Те тоже в первый раз увидели коренных жителей этой земли и встретили их доброжелательно и вежливо; тем не менее гренландцы испугались чужаков и бросились к своим лодкам. Они двинулись по фиорду дальше и обнаружили там еще много поселений кавдлунаков. Однако они не стали нигде высаживаться на берег, а, наоборот, поспешили как можно скорее прочь. Когда эта лодка и ее экипаж вернулись из летнего путешествия вверх по фиорду, они рассказали своим соплеменникам по всей округе о своей встрече с чужаками, и многие тоже отправились вверх по фиорду посмотреть на них. Тогда в Кангерсунек приплыло множество лодок, и люди начали потихоньку общаться с кавдлунаками, так как видели, что те благожелательно к ним относятся. В то же лето, немного позже, туда прибыло еще много калалеков, и чужаки понемногу начали узнавать их язык.

Рассказывают, что в Каписилике кавдлунак и калалек так подружились, что не хотели расставаться и все время были вместе. Они постоянно пытались превзойти один другого во всевозможных играх и испытаниях ловкости; а их соплеменники с обеих сторон с удовольствием наблюдали за ними. Но поскольку оба они были первоклассными стрелками из лука, то и стрелы их постоянно падали бок о бок. Однажды кавдлунак сказал: «Давай-ка взберемся на ту высокую гору; но сперва растянем шкуру и сделаем из нее мишень – вон на том маленьком островке; а потом попробуем в нее попасть с вершины. Тот, кто не сумеет, будет сброшен с обрыва, а второй останется победителем». Калалек ответил: «Нет, на это я не согласен; мы ведь друзья, и никто не должен пострадать». Но кавдлунак настаивал так долго, что в конце концов его собственные соплеменники сказали: «Можно сбросить его прямо сейчас, раз ему так хочется»; и калалек наконец сдался. Они взобрались вместе на гору в сопровождении толпы зрителей. Кавдлунак стрелял первым, но у него ничего не получилось; затем вперед вышел калалек и прострелил шкуру в самой середине. В соответствии с его собственным желанием, кавдлунака швырнули с обрыва, и кавдлунаки решили, что это только справедливо – не надо было так опрометчиво ставить на карту свою жизнь. С того самого дня и по настоящее время эта гора зовется Писигсарфик (место, где стреляют).