Лику поразило, что гегх дрались молча. Откуда-то она доподлинно знала, что ни звука не вылетает из их плотно сжатых ртов, кроме, может быть, тяжелого дыхания. Все остальные воины-гегх, оказавшиеся рядом, казалось, втягивались в это упорное безостановочное движение – вперед! – присоединялись к князю и, выстраиваясь в стихийно формирующийся треугольник с Ойном на острие, шли вместе с ним, так же молча, как и их вождь. Лика проследила траекторию их движения и не удивилась, увидев там, в тылу аханской армии, другую впечатляющую группу, медленно двигающуюся навстречу гегх. Восемь крепких воинов несли на плечах носилки, на которых стояло кресло. В кресле сидел человек, облаченный в черные одежды, и держал на коленях небольшой каменный шар. Человек был всецело сосредоточен на шаре и не обращал внимания ни на что, кроме него. С двух сторон от носилок шли люди в таких же черных одеждах, похожие на монахов, и, как монахи, тянувшие какой-то заунывный, дерущий за сердце напев, как будто молились или читали псалмы. Всю группу окружали рыцари на мощных боевых конях, вооруженные мечами и боевыми молотами. Медленно двигались носилки, не отставая и не обгоняя их, шли «песнопевцы», медленно переступали ноги лошадей.

Но взгляд Лики метнулся дальше. Дальше. Туда, где ожидали своего часа резервы – мелькнули в стороне оранжевые с черным флажки Тхоланского Городского Ополчения и голубые вымпелы Гарретских Стрелков – туда, где приводила себя в порядок обескровленная в утренних атаках кавалерия, и еще дальше. Здесь, на склоне Заячьего Лба, за железной стеной рыцарей эскорта, располагалась ставка аханского короля. Король Ийаара, будущий Первый император, стоял в окружении свиты и наблюдал за ходом сражения. Поднявшийся ветер играл его лиловым плащом, а солнечные лучи высекали искры из золотой насечки драгоценных доспехов. Он был высок и необычайно похож на Седого Льва, только моложе.

«Сколько ему сейчас?» – задумалась Лика. «Сцлафш правила восемнадцать лет, а сражение на Смертных полях произошло во вторую декаду его царствования, значит, где-то около тридцати».

Но выглядел король максимум на двадцать.

«И в чем тут цимес?» – спросила себя Лика.

«О чем ты спрашиваешь?» – пришел вопрос, и Лика сразу же увидела вопрошающего.

«Интересно», – мимолетно удивилась она, рассматривая женщину, сидевшую в роскошном походном кресле под навесом из толстой, шитой золотом и серебром алой ткани. Навес был укреплен на четырех золоченых витых столбах. У каждого из столбов с обнаженным шиисом[42]в одной руке и ромбовидным щитом юкой – в другой стояли телохранители в золоченых кольчугах. За спиной женщины толпились слуги и рабы, а по обеим сторонам кресла застыли две примечательные фигуры. Справа стояла невысокая смуглая женщина в малиновой хламиде. Даже если бы цвет и покрой ее одеяния и изменился за следующие три тысячи лет, стальной обруч, надетый на ее голову, недвусмысленно указывал на главную жрицу культа Айна-Ши-На. А слева, вероятно, стоял настоятель Черной Горы. Эти давно уже перестали носить черные одежды, но тогда, вернее теперь, они их все еще носили. Однако главное заключалось в другом, в том, что они стояли! Даже наделенный полубожественной властью император Ахана не позволял себе держать высших иерархов национальных культов на ногах, если сидел сам.

Сцлафш почти не изменилась и уж точно не постарела. Во всяком случае, ее лицо по-прежнему оставалось выразительным и даже красивым, особой, исполненной огромной внутренней силы красотой. Она не была похожа на свои изваяния, она была другой, менее соблазнительной, если объективно, но более интересной. Несмотря на окружающую ее роскошь, сама она была закована в простые черные доспехи без каких-либо украшений. Только голова ее была обнажена, и ветер играл длинными прядями черных шелковистых волос.

«О чем ты спрашиваешь?» – спросила Сцлафш.

«Я удивилась тому, что твой сын выглядит таким молодым», – объяснила Лика, вглядываясь в принцессу.

«Сын?» – удивилась та.

«А разве король не твой сын?» – в свою очередь удивилась Лика.

«Ах, вот ты о чем! – На лице принцессы не дрогнул ни один мускул, она даже не смотрела в сторону Лики, кажется, всецело поглощенная бушующим под холмом сражением. – Это мой внук Йаар. Он правит меньше трех лет».

«Но как же?..» – Лика не знала даже, что спросить. То, что сказала принцесса, шло вразрез со всей писаной историей Ахана.

«С нашей встречи… – принцесса замолчала на секунду, вероятно, вспоминая события того уже далекого времени. – С нашей встречи прошло шестьдесят четыре года».

«Шестьдесят четыре года? – не поверила своим ушам Лика. – А впрочем, что странного? У нее же Маска!»

«И ты…» – начала было Лика.

«И я это я, кто бы ни сидел на троне», – жестко ответила принцесса и добавила после еще одной секундной паузы: «Если гегх победят, на этот трон уже не воссядет ни один аханк».

– Ваше высочество! – К принцессе бежал какой-то воин. Слуги уводили брошенного им ниже по склону коня. – Ваше высочество!

И тут Лика поняла, что как бы мало они друг другу ни сказали, их «разговор» занял гораздо больше времени, чем она предполагала. Солнце, еще недавно едва перевалившее через полуденный час, клонилось к закату. Оно уже скрылось, заслоненное вершиной Заячьего Лба, хотя света пока еще хватало.

– Ваше высочество! – Свита короля и сам король обернулись и смотрели на гонца, бегущего к принцессе. – Они оправились и контратакуют! Жемчужный господин Ю просил передать, что Сила ломит, но не ломает.

– Ломит, но не ломает, – задумчиво повторила за ним Сцлафш. – Ломит… Да, этого следовало ожидать.

Она говорила не с гонцом, а сама с собой:

– Он в Серебре, а не в Золоте, это очевидно. И потом, вокруг него слишком много крови.

– Ваше величество! – обернулась она к королю. – Прикажите бросить в бой подкрепления. Сегодня нам остается только держаться. Если продержимся, то возможно, завтра…

Она не договорила, целиком уйдя в свои мысли.

– Князь! – сказал король, вероятно, знавший за своей бабкой такую манеру разговора и ничему не удивлявшийся: – Будьте любезны вывести резервную дивизию.

– Благодарю за честь, ваше величество! – поклонился королю рыцарь в доспехах, украшенных красной эмалью и золотом…

Ночь наступила только через два часа, и все эти два часа две армии продолжали истекать кровью, упорно не желая сдать Легатовы поля противнику. Гремела битва, военачальники волна за волной слали в бой подкрепления, таяли резервы, склоняя военное счастье то в одну, то в другую сторону, но решительного перевеса никому добиться не удавалось. Волны атак накатывались и отступали, оставляя за собой горы трупов и кровавую пену, пока тьма, упавшая на землю, не поставила точку в людском безумии.