Легран, как и остальные пленники, старался поддерживать товарищей по несчастью и в меру сил помогать им. Больше всех он сдружился с испанцем по имени Родриго де Каррерас. Тот был кабальеро, родом из обедневших дворян, имел жену и троих детей в Картахене и до пленения служил на испанском военном судне. При победоносном взятии Туниса королем Карлосом дон Родриго попал в плен, был куплен Суфи-пашой и с тех пор ожидал выкупа в одном остроге с Франсуа. За две попытки побега испанец был переведен в категорию работающих пленников и теперь с утра до вечера валил лес вместе с Леграном. Умный и образованный, дон Родриго был интереснейшим собеседником, прекрасно говорил по-французски и между делом обучал Франсуа испанскому.

Однажды, возвращаясь после изнурительной работы в банью, Франсуа заметил, что дон Родриго необычно бледен и тих.

– Что с вами, друг мой? Вам нездоровится?

– Лихорадка, – ответил тот пересохшими губами и усмехнулся: – Похоже, до выкупа мне не дожить: вряд ли я смогу работать в таком состоянии.

– Ничего, – подбодрил его Франсуа, – завтра джума, вы отдохнете.

Джумой мавры называли пятницу и чтили ее так же, как христиане чтят воскресенье. Работать в этот день было нельзя.

– Боюсь, это меня не спасет, – возразил дон Родриго. – Ближайшие дни я проваляюсь в беспамятстве, и либо сам умру, либо арраисы меня добьют.

«Нет, – думал Франсуа. – Он мой друг, и я не могу допустить, чтобы он умер!»

На следующее утро, пользуясь нерабочим днем, Франсуа договорился с надсмотрщиками и отправился в лес, чтобы собрать травы для лечения друга. Еще на «Звезде морей» ему не раз приходилось помогать судовому врачу и добывать для него травы в различных портах. Вот и сейчас он довольно быстро нашел все необходимое и через час уже поил дона Родриго целебным отваром. За день он с полдюжины раз давал испанцу различные настойки, и к ночи тому уже было гораздо легче. Использовав все свое красноречие, Франсуа убедил надзирателей, что живой дон Родриго гораздо полезнее Суфи-паше, чем мертвый, – ведь за него уже везут выкуп. Испанцу было позволено один день провести в постели, и это окончательно помогло ему встать на ноги.

Пленники очень обрадовались, узнав, что теперь у них есть свой аптекарь. Они частенько обращались к Франсуа за врачебной помощью, и тот взял за правило каждую пятницу ходить за травами. Арраисы ему не препятствовали, понимая, что здоровые пленники гораздо лучше работают, чем больные.

Не раз во время своих походов за травами Франсуа испытывал искушение сбежать, но он осознавал, что это бесполезно. Чтобы добраться до испанского острова Сардиния (а именно он был ближайшей христианской землей), требовалась шлюпка, а также немалые запасы еды и воды. Ничего этого у Франсуа не было, поэтому он по-прежнему покорно возвращался в темницу.

* * *

Прошел год с того времени, как Франсуа попал в Берберию. Как-то вечером, когда пленники уже собирались ложиться спать, в банью забежал надзиратель и на «лингва франка» – забавной смеси арабского и европейских языков, на которой мавры общались с христианами, – приказал, чтобы рабы встали, потому что сейчас прибудет мулей – знатный господин. Господином оказался Муса Хасан, мюсселим – ближайший помощник и доверенное лицо Суфи-паши. Все пленники знали, что означает такой визит – за кого-то из них привезли выкуп, и мюсселим приехал, чтобы оформить все необходимые бумаги и освободить счастливчика.

Арраисы притащили стол и тяжелые кресла, а вскоре прибыл и сам мюсселим в длинной альмалафе[11] в сопровождении знатных мавров и посланников-христиан. Все уселись за стол, и началась процедура освобождения. Она специально проводилась на глазах у невольников, чтобы те, вдохновленные примером, торопили близких с передачей выкупа.

В этот раз деньги выплачивались за дона Родриго. Он тут же уверил всех пленников, что по возвращении домой тотчас разошлет известия их родичам, а Леграну поклялся, что он, Родриго де Каррерас, немедленно начнет собирать средства на выкуп друга.

Вскоре все формальности были закончены. Дон Родриго был передан посланникам и уже собирался покинуть свою тюрьму, когда мюсселим внезапно побледнел, схватился за грудь и обмяк, откинувшись на спинку кресла. Свита и надзиратели бестолково топтались вокруг него, не зная, что делать. Решено было послать за придворным лекарем.

Но тут к больному протиснулся Франсуа, бегло осмотрел его и задал несколько вопросов. Муса Хасан отвечал слабым, прерывающимся голосом.

– Похоже на грудную жабу. Это может плохо кончиться. Осторожно поднимите его и перенесите на постель, – скомандовал Франсуа.

Положить мюсселима на нары пленника? Это было немыслимо. Арраисы замялись и нерешительно посмотрели на Мусу Хасана, но тот лишь махнул рукой:

– Делайте, как он говорит.

Франсуа собрал с нескольких постелей тряпки, которые пленники использовали в качестве одеял, и разложил их на нарах, чтобы сделать ложе больного помягче. Затем принес отвар и, приподняв голову мюсселима, поднес чашу к его губам:

– Пейте.

Тот пытливо посмотрел в глаза лекарю и покорно выпил.

С того дня судьба Франсуа переменилась. Спасенный им мюсселим оказался человеком благодарным и велел освободить пленника от изнурительной работы, а чуть позже испросил у Суфи-паши разрешения послать его в Маскару учиться врачеванию. К Франсуа приставили стража-нукера, и он отправился в медресе соседней провинции осваивать опыт местных эскулапов.

Три года провел Франсуа, постигая арабский язык, Коран, историю ислама и, конечно, медицину. Он досконально изучил «Канон врачебной науки», «Трактат о пульсе», «Трактат об уксомёде» и другие труды Ибн Сины, «Хорезмшахское сокровище» Аль-Джурджани, «Фармокогнозию в медицине» Аль-Бируни, «Достаточную и желанную книгу» и «Книгу озарения медицинских терминов» Абу Мансура Кумри, «Сто книг по медицинскому искусству» Аль-Масихи. Сокровищница восточных наук открылась перед Франсуа, и он жадно впитывал знания, мысленно благодаря своего покровителя.

Закончив обучение, Франсуа вернулся в Константину и стал личным врачом Мусы Хасана. Он жил в доме хозяина, питался за его столом и как мог оберегал его от всяческих хворей. Иногда старик отправлял его в баньи, чтобы помочь заболевшим пленникам. Там Франсуа встречал немало знакомых, с болью в сердце видя, что многие все еще не получили свободы, а иные так и умерли в плену.

Увы, мюсселим был очень стар и через несколько лет умер, несмотря на все усилия своего лекаря. Вскоре после смерти своего покровителя Франсуа был направлен на один из кораблей Суфи-паши, который тоже не брезговал пиратством, в качестве судового врача. Это назначение давало шанс на свободу, и Легран с надеждой взошел на борт пиратской галеры.

* * *

Франсуа услышал команду отдать швартовы, судно вздрогнуло и стало набирать ход. Гавань была пуста: накануне налетел сильный шторм, поэтому стоявшие на рейде пиратские корабли снялись с якоря и ушли в море.