— Присядьте, — сказала Мари. — Я сейчас сварю кофе.

— Благодарю. — Я уселся за маленький кухонный столик, положив на него упаковку памперсов. Рядом со стулом, на котором я расположился, размещался высокий детский стульчик. На его поворотной панели стояла грязная тарелка.

— Уж извините, — сказала Мари, — здесь настоящий свинарник.

— Напротив, — сказал я, — все очень мило.

Налив кофе в две кружки, Мари сказала:

— Я хотела прибраться, прежде чем его величество явится домой, да так и не собралась. Сахар? Сливки?

— Спасибо, я пью черный и без сахара.

Когда Мари поставила кружки на столик, я впервые заметил, что она беременна, а кроме того, разгуливает по дому босиком. Опустившись на низенький стульчик напротив, она подняла кружку, и мы чокнулись.

— Вы прекрасно выглядите, — сказал я.

— Вы что — ушли из полиции из-за плохого зрения?

Я широко улыбнулся.

— Нет. Я действительно так думаю.

— Спасибо на добром слове. — Она взяла со стола упаковку памперсов и стала изучать этикетку.

— «Элмо», — с гордостью сказал я.

Она улыбнулась.

— Вы позволите вернуть вам деньги?

— Не позволю. — Надо признать, что Мари Габитоси действительно все еще была привлекательной женщиной. Кроме того, я заметил, что перед моим приходом она побрызгалась чем-то душистым, хотя запах убежавшего молока и детской присыпки почти полностью перебивал аромат ее туалетной воды.

Кивком головы указав на детский манеж, она сказала:

— Это Джо-младший. Ему четырнадцать месяцев. Мелиссе два с половиной года, но она, слава Создателю, сейчас спит. И еще у меня третий на подходе.

Я вспомнил, о чем спрашивают в таких случаях:

— И какой же у вас срок?

— Шестнадцать недель и три дня.

— Поздравляю.

— Спасибо. Похоже, на прежнее место работы я уже не вернусь.

Ей сейчас необходимо было услышать от постороннего человека, стоили ли три ее беременности отказа от собственных амбиций и окончательного перехода на положение домохозяйки, но я решил не развивать эту тему и просто сказал:

— Вернетесь. И это произойдет даже раньше, чем вы думаете.

— Вы так считаете? — Помолчав, она сказала: — Между прочим, вы тоже неплохо выглядите. Разве что немного поправились. Кстати, я не знала, что вы развелись, а потом снова женились. Я вообще уже давно ничего ни о ком не слыхала. Ну и кто же эта счастливица?

— Кейт Мэйфилд. Агент ФБР, работающая на ОАС.

— Боюсь, я с ней не знакома.

— Она перешла в ОАС как раз перед катастрофой рейса номер восемьсот компании «Транс уорлд эйрлайнз» и занималась этим делом.

Мари никак не отреагировала на упоминание об этом деле, сосредоточившись на моей особе.

— Значит, вы женились на даме из ФБР? Что это с вами, Джон? Первая жена — адвокат, вторая — агент ФБР. Вам не надоело?

— Просто мне нравится трахать служительниц закона.

Она расхохоталась так, что едва не подавилась.

Некоторое время мы болтали о всяких пустяках, вспоминая дни совместной работы в отделении полиции южного Манхэттена. Это были приятные воспоминания, перемежавшиеся сплетнями и рассказами о разных смешных происшествиях.

Мари сказала:

— Помните, как вас с Домом вызвали на место происшествия, когда жена пристрелила своего мужа? Женщина утверждала, что это муж наставил на нее револьвер, а она якобы стала с ним бороться, в результате чего оружие выстрелило. Тогда Дом зашел в спальню, где все происходило, посмотрел на остывающий труп мужа, да как заорет: «Он жив, пришел в себя — немедленно вызывайте „скорую помощь“!» Потом повернулся к женщине и сказал: «Он утверждает, что это вы достали револьвер, хладнокровно прицелились и выстрелили в него». Как только он это произнес, дамочка сразу же грохнулась в обморок…

Мы оба от души посмеялись, и я ощутил ностальгию по старым добрым временам.

Мари сварила еще кофе, снова наполнила кружки, потом посмотрела на меня и спросила:

— Итак, чем я могу вам помочь?

Я отодвинул свою кружку в сторону и сказал:

— Вчера я был на мемориальной службе, посвященной памяти жертв авиакатастрофы…

— Я видела это в «Новостях». Вас, правда, не заметила. Трудно поверить, что с тех пор прошло уже целых пять лет, правда?

— Да, время летит… Так вот, после службы ко мне подошел один парень из ОАС — кстати, федерал — и стал задавать разные вопросы. Его вдруг заинтересовало, почему я там оказался…

Я в нескольких словах описал Мари ситуацию, правда, ни разу не упомянув Кейт. Но Мари была женщиной проницательной и сразу поняла, что к чему.

— А какого черта, в самом деле, вы потащились туда с женой? — спросила она.

— Как я уже говорил, Кейт занималась этим делом и каждый год посещает мемориальную службу. Что же касается меня — то я просто ее сопровождал, как и подобает хорошему мужу.

Мари недоверчиво на меня посмотрела. Очевидно, мои слова ее не убедили. У меня также возникло ощущение, что ей нравилась эта игра. Похоже, интеллектуальные упражнения доставляли ей куда больше удовольствия, нежели игры с резиновыми уточками ее детей в ванной.

— Вы сейчас работаете на ОАС? — уточнила она.

— Да. Я работаю по контракту.

— Насколько я понимаю, в данный момент вы не проводите никакого официального расследования. Тогда зачем вы приехали ко мне?

— Я как раз собирался все объяснить, — сказал я. — Этот парень — федерал, о котором я уже говорил, — по какой-то неведомой для меня причине решил, что я собираюсь покопаться в этом деле, и дал мне понять, чтобы я не совал нос куда не следует. Другими словами, он оскорбил меня в лучших чувствах, и я…

— Как зовут этого парня?

— Не могу вам сказать.

— Ладно, пусть так. Получается, из-за того, что какой-то федерал вам нагрубил, вы…

— Я заинтересовался этим делом.

— Как-то с трудом в это верится…

— Видите ли, Мари, все значительно сложнее, чем я сейчас говорю, но мне кажется, что чем меньше вы будете об этом знать, тем лучше. Мне просто нужна информация, которой вы располагаете.

Она с минуту обдумывала мои слова, потом сказала:

— Не обижайтесь, Джон, но откуда мне знать — вдруг вы работаете на Отдел внутренней безопасности?

— Разве это на меня похоже?

— Раньше я бы о вас такого никогда не подумала. Но с тех пор многое изменилось. Вы уже два раза женились — и оба раза на дипломированных юристах.