вместо этого я вновь насадилась ртом на его член. Между ног уже отчаянно пульсировало, напоминая о необходимости собственной разрядки, и в полной мере насладившись тем, как большой и сильный мужчина мечется по постели от движений моего языка и пальцев, я вновь подтянулась наверх и направила влажный член внутрь себя. Сжав внутренние мышцы, я медленно насаживалась на Мастера, чувствуя, как внутри меня все растягивается и с каждой секундой пульсирует все сильнее. Не выдержав, Мастер схватил меня за бедра и с силой вошел до самого основания.

Каждый раз, когда я с ним, мне кажется, что так глубоко во мне еще никто никогда не был. Каждый раз. Он как будто становится больше. Поймав ритм, я начала скакать на нем, отстраненно наблюдая, как подпрыгивают в такт мои сиськи, как влажно блестит его гладкая грудь, а бедра вздымаются все выше. С каждым движением напряжение внутри меня нарастало, заставляя меня чувствовать себя банкой с карамелью, которая вот-вот разорвется, залив все вокруг густым и сладким. Склонившись к лицу Мастера, я поймала губами очередной его рваный выдох и закрыла его рот поцелуем, от которого у меня мгновенно помутился рассудок. Его губы были такими нежными и такими жесткими одновременно. Он как будто ждал этого всю жизнь, схватив меня за волосы на затылке и прижав к себе так, что отстраниться я не смогла бы при всем желании. Он пил мое дыхание, вылизывал изнутри мой рот, одновременно с такой яростной силой вколачиваясь в мое тело, что разрядка наступила уже через несколько мгновений. И если бы была возможность, я бы закричала, но мои судорожные всхлипы потонули в хриплом рыке, когда Мастер, наконец, излился глубоко внутри меня. Прижав меня к своей груди, он замер. А я лежала, слушая, как бешено колотится в груди его сердце и глупо улыбалась. Прижавшись легким поцелуем к его ключице, я зажмурилась от удовольствия, вдыхая его чистый запах, не приправленный парфюмом. Может, после такого, он, наконец, скажет, как его зовут?

Идиллию нарушил мой внезапно заурчавший живот. В одно мгновение я покраснела вся, от пяток до кончиков ушей и застыла, надеясь, что мне это всего лишь показалось. Но, видимо, одной спермой сыт действительно не будешь, и Мастер осторожно отстранил меня от себя и уставился с подозрением.

– А когда ты ела в последний раз? – тихо поинтересовался он.

Я красноречиво пожала плечами. Когда-то в прошлой жизни. В злополучный День Святого Валентина.

Отчетливо скрипнув зубами, мастер подскочил с постели и, как был, голышом, вылетел из комнаты, оставив меня в одиночестве и растерянности.

Акт девятый

Не могу сказать, что в Сладкой Гвендолин такое уж разнообразное меню, но все, что мне предложили, однозначно было полезным и питательным. Когда Мастер вернулся в комнату, я успела напридумывать всякого. Кажется, гормоны расшалились, иначе как еще объяснить мою практически детскую обиду на мужчину, что так стремительно покинул меня, даже не подумав одеться. И к его возвращению глаза у меня были уже на мокром месте, а нижняя губа дрожала, не поддаваясь никакому контролю и не слушая доводы разума. Одеться, к слову, Мастер так и не подумал. В руках он притащил поднос, уставленный тарелками, но вместо того, чтобы отдать его мне, поставил на тумбочку неподалеку от кровати. Я так и сидела, кутаясь в покрывало. Нагота внезапно стала меня смущать, и захотелось прикрыться. Но несмотря на свою злость и обиду, я несколько мгновений с наслаждением любовалась обнаженными мужскими ягодицами, продемонстрированными мне в полном объеме. Кажется, эта картина навсегда отпечатается на моей сетчатке, и я буду видеть ее каждый раз, как закрою глаза.

Не могу понять, почему он вдруг так со мной заморачивается. Ну попросилась я домой. Отправил бы и думать забыл. Но ему по какой-то причине важно, чтобы у меня остались хорошие воспоминания. В голову осторожно закралась мысль, что я ему небезразлична, но я, испугавшись, прогнала ее. Нельзя быть настолько самонадеянной. Работая в магазине косметики, я имела возможность общаться со многими мужчинами, но за все это время ни один не заинтересовался мною, несмотря на униформу, состоящую из юбки-мини, туфлей на каблуке и блузки, верхние пуговицы которой были неизменно расстегнуты, потому что дышать в этом царстве ароматов было, честно говоря, сложновато.

Повернувшись ко мне, Мастер окинул меня хмурым взглядом, и я непроизвольно потянула покрывало выше. Стало немного жутковато, а он, шагая медленно и плавно, как какой-нибудь хищник, направился к шкафу. После минутного поиска он выудил из недр хранилища связку ремешков и уже знакомые мне браслеты. Бросив мимолетный взгляд на поднос с едой, Мастер направился ко мне. Одним движением содрав с меня покрывало, он перехватил меня за талию и посадил у самого изголовья кровати. Пока он неторопливо закреплял на моих руках и ногах браслеты, я не могла отвести взгляд от его члена, маленького и трогательного в минуты покоя. И я, конечно, знаю, что он не все время должен стоять, да и вредно это, но вид мастерского кукожика как-то не настраивал на эротичный лад, а как-то даже негативно влиял на мое либидо. Оделся бы он, что ли. А то перед ним тут голая девушка, а он не в настроении, и вовсе незачем такое демонстрировать. Бросив на меня раздраженный взгляд, мужчина прервал свое занятие и вышел. Вернулся буквально через минуту, на ходу застегивая простые синие джинсы. Я едва сдержалась, чтобы не засмеяться. И смех, как говорится, и грех. Сейчас додумаюсь до того, что он передумает и решит меня домой отправить. И я буду целиком и полностью сама в этом виновата.

Закончив с браслетами, Мастер прикрепил к ним ремешки. Разведя мои руки в стороны и чуть приподняв, он зацепил карабины за колечки по сторонам изголовья, затем раздвинул мне ноги и зафиксировал их, воспользовавшись креплениями, что тянулись по всему периметру основания кровати. Я оказалась сидящей с широко разведенными ногами и настойчиво урчащим животом. Как-то... немного неловко. И все еще совсем не сексуально. Кажется, настроение пропало окончательно, и этому прекрасному мужчине, пусть он и идеален в каждом своем проявлении, придется постараться, чтобы вернуть его.

Забрав поднос с тумбочки, Мастер поставил его между моих разведенных ног, затем, подумав, отодвинул его в сторону, а между ног устроился сам.

– Я покормлю тебя, – многообещающе произнес он, и я сглотнула мигом набежавшую слюну. О, да! Еда!

Тарелки на подносе были накрыты крышками, и мужчина