На кухне Елизавета обнаружила пироги, холодную телятину, пудинг и судочки с овощными закусками. Все было свежим и вкусным.

Было заметно, что к блюдам еще никто не прикасался. Получается, Лиза позавтракала первой, хотя встала она не рано. Елизавета удивилась. Няня позволила девочке поспать подольше?

Лиза провела несколько часов в библиотеке в поисках упоминаний о путешествиях через миры и деятельности древних альвов. За полдня она ни разу не услышала топот детских ног и голоса, дом был тих.

Но Лерроу ясно сказал, что Энне-лин останется с гувернанткой. Может, передумал и взял дочь с собой? Вряд ли. Василиск явно отправился на поиски артефактов. Он бы скорее взял в поездку «куклу», если бы помощница не была, по его мнению, утомлена.

Лиза походила по пустому дому, пытаясь определить, где находятся покои Энне-лин. Возможно, в левом крыле, где больше всего цветов и на полках в коридорах стоят книги о приключениях?

На улице перед домом проходило праздничное шествие. Со Дня Вольных рук начиналась пора новогодних гуляний.

Шум ненадолго затих, и Лизе послышался плач. Она нашла дверь, за которой навзрыд рыдал ребенок.

— Энне-лин! — крикнула Лиза, забыв, что не должна повышать голос. — Что случилось?

Она ждала, что за дверью раздастся топот ног. Плач прекратился, но девочка оставалась в глубине комнаты. Наконец, послышалось шуршание.

— Мистресс кукла, — выдохнула девочка в замочную скважину. — Вас тоже заперли?

— Что значит «заперли»? — всполошилась Лиза. — Кто тебя запер? Где мисти Лоэй?

— Я наказана, — всхлипнула Энне-лин. — Я плохо выучила «Песнь грифона». И прочитала без выражения. Это древний эпос. Он длинный. Я забыла про задание, заигралась с куклами.

Малышка тяжко вздохнула.

— Наказана? Кто тебя наказал?

— Няня. Мисти Лоэй.

Лиза скрипнула зубами:

— Ты завтракала?

— Нет, — пожаловалась девочка. — Я ведь наказана. Умерщвление плоти. Я точно не знаю, что это, но так говорит мисти Лоэй. Грешники должны отказываться от земных удовольствий. А непослушные дети – это тоже грешники, из них уходит магия. Я не хочу потерять свою магию! Мисти Лоэй отказывалась от мирского, поэтому она такая умная, кроткая и красивая. И она умеет лечить болезни… ну… редкие… как у меня.

— Угу, — процедила Елизавета. — Это теория мне очень знакома. Я сама недавно побывала в шкуре «грешницы», не фактической, конечно, а потенциальной, но кому это интересно? Ладно, отойди от двери, я тебя выпущу. Согласна? Или будешь и дальше искупать грехи?

— Выпустите меня, пожалуйста, мистресс кукла, — обреченно прошептала девочка. — Я хочу кушать. Не могу бегать, ноги слабые. Тут очень душно. Голова болит. У меня иногда сильно болит голова. Папа приходит, приносит какую-нибудь волшебную вещь, и я выздоравливаю. Но он уехал.

— Ты говорила мисти Лоэй, что плохо себя чувствуешь?

— Да, она сказала, чтобы я молилась богине.

— Где твоя няня?

— Ушла в храм. Помолиться за меня и взять лечебные травы у жриц.

Лиза сняла с шеи ключик. Артефакт так быстро отпер дверь, что Елизавета не успела спрятать волшебную вещь. Энне-лин сразу ее заметила.

— Ого! У вас волшебный ключ! Какой чудесный!

Ключику польстила такая оценка и он закружил вокруг девочки, заставив ее смеяться. Но внезапно смех Энне-лин стих и малышка повалилась на пол.

Лиза бросилась к девочке. Энне-лин бледнела на глазах. Елизавета с ужасом наблюдала, как по предплечью ребенка расползается паутина черных жил.

Это проклятие, догадалась Лиза. Она сдернула капюшон, перчатки и прикоснулась к бусам на шее Энне-лин. Артефакт был пуст, исчерпан. Ребенок долго не ел, тонкое тело не справилось, магический иммунитет ослаб.

— Что делать? Что делать? — бормотала Лиза.

Она перенесла Энне-лин на диван. Еще раз проверила артефакт от «черной кары». Бусы были настолько вычерпаны, что не реагировали на попытки их зарядить. Елизавета помнила, что даже послушный дубликат ключика принял ее магию лишь через сутки. Будь проклята невозможность передавать магию напрямую, от человека к человеку!

Что говорилось в учебниках? Там было что-то про разную проводимость веществ. Самоцветы долго заряжаются, но хорошо держат заряд. Нужно что-то более пластичное.

Лиза напрягла память. Белый фарфор! Он быстро заряжается, но и быстро теряет магию. Ничего, лишь бы подпитать ауру Энне-лин, чтобы проклятие не успело разрушить жизненно важные меридианы.

Лиза заметалась по детской. Вазы? Не то, на них роспись. В красках присутствуют добавки, которые снижают проводимость. Вот то, что надо!

Елизавета схватила с полки фарфоровую куклу. Так, лицо беленькое, руки тоже, лишь глаза и щеки слегка окрашены. Теперь бы суметь применить свой дар. Звать на помощь поздно. Можно надеяться только на себя и свои знания.

— Пожалуйста, пожалуйста, — шептала Лиза.

Время шло, фарфоровая игрушка начала откликаться, но Елизавета не успевала. Энне-лин становилось хуже. Черная паутина достигла запястья.

Лиза вернулась к неподвижно лежавшей на диване девочке. Но ведь Лерроу использовал резерв своих «кукол»! Его магия текла через их меридианы, оседала в ауре и копилась. Энне-лин – тоже василиск. Что если попробовать «вытеснить» инородную магию своей?

Лиза попыталась «подключиться» к тонкому телу девочки и построила «изображение» ауры Энне-лин. Еще в первые дни Елизаветы в новом мире так делал доктор Стенеер. Получилось неплохо, хотя не так чисто, как у врача. Теперь можно было начинать работу.

А вот и проклятие. Черный спрут занимает левую половину тела. Еще немного – и доберется до сердца. Без артефактов Энне-лин не протянет и пару часов.

Сначала Лиза почувствовала, что будто бы рвет себя на части и пытается «накормить» собой ауру ребенка. Рисунок меридиан исказился. Елизавета ослабила давление. Как жаль, что в программе пансиона были только базовые курсы целительства! Теперь Лиза понимала Инару. Без точных знаний – никуда.

В голове что-то всплыло: есть основные меридианы, а есть периферические. Елизавета пытается действовать через свое личное поле. Это неправильно. Так она действительно разорвет тонкое тело. Этого в учебном курсе не было, но Лиза с необыкновенной ясностью понимала, о чем идет речь.

Элизабет. Это была часть ее глубинной памяти. Господин Эреер, ее отец, изучал редкие свойства магии по альвийским учебникам. Он рассказывал о них дочери. Элизабет все запомнила.

Стараясь не оборвать тонкую нить воспоминаний, Лиза начала перестраивать потоки. Аура Энне-лин откликнулась, слабо, но вполне ощутимо.

— Будем считать, что это промывка, что-то вроде гемодиализа, — пробормотала Лиза. — А вот давление стоит усилить.