Кстати, любопытно прикинуть, какими потенциальными ресурсами располагает российский horror. Вампиры у нас появились совсем недавно, но неплохо прижились — в «Дозорах» Лукьяненко они уже совсем родные. Оборотни тоже неплохо известны (кстати, многие ли помнят, что пушкинский вурдалак — не вампир, а оборотень?) Традиционная сказочная нечисть — Кощеи, лешие, змеи-горынычи — полностью девальвирована советскими мультиками. Большой потенциал имеют ведьмы, хотя с легкой руки наших новоявленных феминисток их часто записывают в положительные героини. Аналог кинговской «безымянной твари» процветал в недавние годы в виде школьных страшилок о Черной руке, Зеленых пальцах и так далее — похоже, этот древнейший страх изживается труднее всего. Все остальное — зомби, привидения и тэдэ — даже самые пугливые игнорируют как заграничную экзотику. Наши страхи в основном социальны: прежде это были война и тюрьма, а теперь террор, бунт и бандитский беспредел. Это пострашней, чем у Кинга, тем более что у него ужас локален, и от него всегда можно сбежать в другой город. Если успеешь, конечно.

После завершения «Безнадеги» в голову Кингу почему-то пришла мысль переписать ее. Взяв тех же героев, он поместил их в другое место — городок Уэнтворт, штат Огайо. В его тихую жизнь неожиданно вторгаются четыре нелепых фургона с пассажирами, похожими на героев комиксов, и начинают расстреливать всех подряд. Этот сюжет родился задолго до «Безнадеги» — он вырос из сценария, который СК в 1984 году начал писать для режиссера Сэма Пекинпы, голливудского «анфан террибля», который умер перед самым началом съемок. Именно там появились «регуляторы» — крутые парни, которые вначале стреляют, а потом задают вопросы. Но в романе, получившем то же название, это не люди, а призраки, каким-то образом воплощенные в реальность мальчиком-дауном Сетом, в которого вселился уже знакомый нам демон Тэк. Как и в «Безнадеге», ему удается чужими руками перебить множество людей, пока уцелевшие герои не поняли, в чем дело. Но покончил с демоном сам Сет, у которого хватило ума застрелиться. Но читателям было не очень жалко юного дебила, как и остальных персонажей, которые гибли примерно по одному на пять страниц. Все они получились ходульными, и имена, взятые из другого произведения, только подчеркивали это.

В «Регуляторах», как и в «Безнадеге», была интересная деталь, которую мало кто заметил. Если в предыдущих романах герои находили — или не находили — силу для противостояния Злу в себе самих, то здесь на сцену выходит внешний источник Добра, прямо названный Богом. Это он пробивается в сознание Сета и внушает мальчику мысль избавить мир от Тэка единственно доступным способом. Он же объединяет разрозненных и напуганных жертв демона, поднимая их на борьбу. После выхода книги многие спрашивали Кинга, не стал ли он верующим в христианском смысле слова. Те, кто знает, как подозрителен такой вопрос для американских интеллектуалов, поймут, почему писатель стал отнекиваться: «Да нет, просто я подумал, что написал много книг о Зле, и это Зло всем знакомо. Все знают, например, что от вампиров спасает чеснок. Вот я и подумал, что будет интересно написать о Боге и его проявлениях так же живо и подробно, как обычно пишут о Зле». Это довольно невнятное объяснение не могло скрыть очевидного — у Кинга появился новый герой, который все более активно выходил на сцену.

Тем не менее, многие критики сочли «Регуляторов» самым слабым романом Кинга. Он и сам понял, что потерпел неудачу, и предпочел отдать книгу давно похороненному Бахману — его вдова якобы нашла на чердаке черновики и передала их Кингу для публикации. Отношение СК к роману было довольно странным. Когда «Викинг» договорился о выпуске нумерованных экземпляров, автор наотрез отказался их подписывать: «Делать это должен Бахман, а он умер. И не надо его оживлять». Впрочем, популярность автора сделала свое дело — только первые тиражи обоих «клонов», «Безнадеги» и «Регуляторов» зашкалили за полтора миллиона.

Еще в конце 1995 года Кинг задумал роман-сериал, который продавался бы отдельными выпусками. Когда-то это делал Чарльз Диккенс, присылавший в Америку главы своих романов почтовым пароходом. Шесть выпусков кинговского романа «Зеленая миля», выходившие в издательстве НАЛ с марта по август 1996-го, ожидались почти с таким же нетерпением. Каждый из этих выпусков, а потом и вся книга целиком вошли в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Действие романа происходит в кризисные тридцатые годы в тюрьме штата Джорджия, где приводятся в исполнение смертные приговоры. «Зеленой милей» называется крытый зеленым линолеумом отрезок коридора, ведущий к электрическому стулу — «Старой Замыкалке». В предисловии к роману Кинг пишет, что его всегда интересовало: «Как себя чувствует тот, кто привязывает осуждённого или включает рубильник? Что такая работа отнимает у человека? И ещё ужаснее — что она может добавить?»

На глазах читателей узники блока «Г» один за другим проходят «Зеленую милю». Среди них есть и воплощение Зла — полубезумный садист Уильям Уортон. Есть и Добро во плоти — чернокожий гигант Джон Коффи, осужденный за убийство двух девочек, которых он на самом деле пытался спасти. Он наделен целительной силой, которую использует при любом случае — даже в блоке смертников он лечит главного героя Пола Эджкома, а потом жену начальника тюрьмы Мурса, умирающую от рака. Охранники, видя его невиновность, готовы спасти его, но Коффи сам не хочет жить: «Я устал от ненависти людей друг к другу. Она похожа на осколки стекла в мозгу. Я устал от того, что столько раз хотел помочь и не мог. Я устал от темноты. Но больше всего от боли. Её слишком много, и так каждый день… по всему миру».[84]Навязчивое уподобление Коффи Христу подчеркивается совпадением их английских инициалов — J.C.

На узком пространстве «Зеленой мили» Кинг сознательно воспроизводит евангельскую историю, где всем — тюремщикам и зэкам — отведено свое место. Одни, как кровожадный недоумок Перси Уэтмор, кричат «распни его» и караются за это помрачением ума и неприятностями по службе. Другие, подобно Эджкому, внимают проповеди Коффи, за что награждаются железным здоровьем и долголетием (в конце выясняется, что герою-рассказчику 104 года). Такая по-американски прямолинейная мораль не может не раздражать, как и сахарно-медовый портрет Коффи — и надо же было обязательно сделать его чернокожим как в «Хижине дяди Тома»… Но сентиментальность Кинга, бьющая из крупного калибра, делает свое дело — мало кто из читателей «Зеленой мили» смог дойти до финиша без покрасневших глаз и шмыгания носом.

Покончив с историей «Старой Замыкалки», Кинг начал писать новый сериал, на этот раз телевизионный — заказанную Эй-Би-Си «Бурю столетия». В апреле 1997-го он выпустил ограниченным тиражом сборник новых рассказов «Шесть историй». Пять из них перекочевали потом в сборник «Все предельно», а один — «Слепой Уилли» — вошел главой в роман «Сердца в Атлантиде». Тогда же писатель начал новый роман под вполне подходящим для него названием «Мешок с костями». Из-за него произошла ссора с «родным» для писателя издательством «Викинг» — Кинг потребовал за будущий роман целых $17 млн., из них четверть авансом. Сын Джо собирался жениться, и молодым нужны были деньги для покупки дома. Издатели отвергли его претензии, упирая на неуспех последних книг. Но Кинг быстро доказал, что не пропадет без «викингов» — его представители встретились с руководством крупного издательства «Саймон энд Шустер», которые охотно взяли писателя под свое крыло. Ему предложили 8 млн. аванса плюс 50 % дохода от продаж будущего романа. Сразу скажем, что общая сумма составила примерно 14 млн., так что своего Кинг не добился. Зато он заключил с издательством договор сразу на три будущих произведения, независимо от их содержания (и качества, как молча подразумевалось).