Инна все поняла: если она будет сопротивляться, этот человек прикончит ее. И как минимум до весны, пока не растает снег и в Крым не повалят туристы, никто не найдет труп. Что тогда будет с Сашенькой?

Она дернула ручку и, сотрясаясь в немой истерике, шагнула в снег. Грабитель быстро захлопнул дверцу изнутри и, сорвавшись с места, развернулся в обратную сторону. Инна успела взглянуть на номер, но белая табличка была щедро забрызгана грязью. Ни букв, ни цифр в полумраке она не смогла разобрать.

Вишневое пятно удалялось со скоростью ракеты. Через минуту Инна осталась одна в абсолютной звенящей холодом тишине.

Игорь с недовольным видом припарковал машину у районного отделения полиции на окраине Москвы – Сашка заставила его тащиться в такую даль, чтобы подать заявление по месту жительства. Успела вычитать в Интернете, что расследование все равно будут проводить там, где человека видели в последний раз – по адресу проживания «на момент исчезновения». Вот и настояла на том, что ехать нужно именно сюда.

Они поднялись на крыльцо по заснеженным ступенькам – отделение расположилось с торца жилого дома, – и Варшавский нажал на кнопку. Через несколько секунд раздался писк, Игорь толкнул дверь.

Взору предстал коридор с голыми стенами, выкрашенными бежевой краской, пара стульев для посетителей и круглое лицо дежурного за узким окошком.

– Здравствуйте! – бодро произнес Игорь.

– Добрый вечер, – скучающий в окошке полицейский с любопытством посмотрел на странную парочку, – вы по какому вопросу?

– Нам заявление нужно подать.

– Что случилось?

– Человек исчез, – Игорь тяжело вздохнул.

– Времени сколько прошло?

– Больше пяти суток.

Дежурный присвистнул и начал шуршать в столе, доставая бланки, бумагу.

– Что-то вы не торопитесь с поисками, – упрекнул он.

– Так трое суток должно пройти, – попытался возразить Игорь.

– Кто вам сказал?

– Закон такой.

– Ничего подобного, – дежурный протянул Варшавскому стопку бумаг, – пишите!

– Что именно?

– Все подробно, – он зевнул, прикрыв ладонью рот, – приметы пропавшего человека, внешность. Во что был одет, что взял с собой. Мужчина пропал?

– Женщина.

– Даже так! – теперь полицейский не поленился высунуть из окошка голову, чтобы лучше разглядеть Игоря. – Кем вам приходится?

– Как сказать, – Варшавский замялся, и Сашка толкнула его в бок, – почти жена.

– Значит, сожительница, – констатировал полицейский, не обращая внимания на гневно вскинувшиеся брови Варшавского, – а это кто с вами?

– Ее дочь, – раздраженно бросил Игорь.

– Вместе живете? – уточнил дежурный, хитро прищурившись.

Игорь замялся, давая наглому полицейскому почву для новых предположений, и только потом хрипло ответил:

– Да.

– Я-а-асно, – протянул круглолицый, осклабившись, – документы с собой?

Игорь молча достал из нагрудного кармана дубленки паспорт и протянул его служителю закона. Дежурный задумчиво полистал.

– Где работаете?

– Я художник.

– М-м-м-м, – по игривой интонации полицейского даже Саша поняла, что происходит что-то не то.

– Вы меня за кого принимаете?! – не выдержав, Игорь повысил голос.

– Пошумите мне, – улыбнулся дежурный, – закрою за хулиганство на пятнадцать суток.

– Мы пришли подать заявление, – Игорь взял себя в руки: говорил спокойно и четко.

– Подавайте, господин Гумберт, – пробормотал он.

– Что?!

– Я говорю, пишите Игорь Аркадьевич, – теперь дежурный говорил громко, словно пытался докричаться до глухого, – мы во всем разберемся!

Саша смотрела и слушала молча, но в душе с каждой минутой нарастало неприятное чувство.

– Не забудьте про образ жизни, друзей, знакомых, – учил дежурный, – укажите возможные причины, мотивы.

– Какие еще мотивы?

– Вам виднее, – круглолицый пожал плечами, – по статистике за каждым вторым исчезновением скрывается преступление.

Саша вздрогнула. Красный от злости Игорь опустился на стул, и рука его заметалась над чистым листом бумаги. Через десять минут он протянул полицейскому портрет Инны. Девочка ахнула: таким точным, до мельчайших морщинок и деталей, он был.

– Такого описания будет достаточно?

– Нет, – дежурный даже не удивился, – но можем приобщить это к делу.

Из отделения они вышли только через два часа, измученные и раздосадованные, – дежурный, похоже, уже выстроил в голове собственную версию «преступления» и все это время изводил Игоря жуткими вопросами. На прощание посоветовал не отлучаться из города – дескать, скоро снова придется встретиться.

У Саши осталось мерзкое чувство, будто их обоих обманули, вместо того чтобы помочь вернуть маму. С Игорем она боялась даже заговорить: глаза его метали молнии, желваки ходуном ходили на скулах. Он рывком завел машину и, не дав двигателю прогреться, рванул с места.

– Добилась своего?!

– Я-то что? – испуганно пролепетала Сашка.

– Оставь мать в покое, – шипел Варшавский, – что ты вцепилась в нее, как в собственность? Она решила пожить своей жизнью, и все.

– Ты думаешь, дети могут обойтись без родителей?

– Могут!

Игорь махнул рукой и не стал больше ничего объяснять: спорить с избалованной девицей у него уже не было сил. Слишком распоясались современные дети: считают, что взрослые принадлежат только им. Похоже, один его сын и вырос нормальным парнем – учится спокойно в Америке, занимается своими делами, прекрасно ладит с обоими родителями и не пытается подстраивать под себя их жизнь.

Едва вернувшись в квартиру, Сашка с Игорем разбежались каждый по своим углам. Она – за мамин компьютер, он – за мольберт.

Саша снова открыла «Четвертую книгу» и вернулась в Забытый Мир. Ей нравилось ощущение того, что Инна рядом – казалось, она слышит ее голос, когда читает. Вчера девочка спросила у Игоря, знает ли он что-нибудь про «Гель» – так звали главную героиню, – и Варшавский вместо ответа сунул ей толстенную растрепанную книгу под названием «Старшая Эдда». Любопытство Сашки оказалось сильнее лени: за ночь она пролистала ее и нашла, что искала. Оказывается, Гель была могущественной валькирией, дочерью конунга, а ее имя означало «Зовущая». Девочка потом еще долго не могла уснуть, размышляя о том, почему мама назвала похожую на нее героиню именно так.

Варшавский не выходил из мастерской до самого вечера. Наверное, и до утра бы там просидел – Сашка до сих пор не могла понять, спал ли этот человек вообще, – если бы не звонок в дверь.