Наконец она слезла с лестницы. Витечка понес в комнату тетради. До самого вечера они ворошили записи профессора Удальцовой. Когда старинные часы пробили девять, Светлана Петровна объявила:

— Вот. Это то, что уйдет со свистом.

Часы замерли, маятник повис, они молча посмотрели друг на друга. Тишина в доме была оглушающая. Но странно, никто из них никогда не замечал, как громко тикают часы. В соседней квартире прозвучали позывные программы «Время».

— Итак, — торжественно сказала Светлана Петровна, — это нам знак. Начинается новый этап. Я думаю, мы правильно решили. Я ее забираю. — Она кивнула на толстую амбарную книгу.

— Это будут наличные? — спросил он.

— Конечно. — Она кивнула. — Когда ты должен внести деньги?

— Никита ждет в Екатеринбурге. Уже.

— Хорошо, — сказала теща. — Мне пора.

Витечка достал ее пальто из шкафа и помог надеть. Светлана Петровна застегивала на все пуговицы черное узкое длинное пальто, в котором походила на иностранку, какими они представлялись обитателям Суходольска.

— Если бы я раньше переезжала в Москву, я имею в виду, в прежней жизни, я бы сказала, что отправляюсь в эмиграцию. Москва, Витечка, другая страна. — Она надвинула на лоб темно-зеленую шляпку с небольшими полями. — Там другие законы. Знай, что мы с тобой не делаем ничего особенного, продавая тетрадь.

— Так вы считаете, что сейчас нет эмиграции? — спросил Витечка, не желая обсуждать то, что они делают. Он смотрел на свою эффектную тещу, наблюдая, как она вертится перед зеркалом. Она не похожа на Анну, жена никогда не любуется собой.

Он почувствовал, как сердце сжалось. Ей некогда. Но, он расправил плечи, она будет вот так же вертеться перед зеркалом. Он сделает все, чтобы их жизнь стала другой.

— Да. Сейчас ее нет. Сейчас есть Интернет, мобильник, любой, кто мне нужен, — вот он, на расстоянии вытянутой руки. Пускай этот человек будет в Нью-Йорке или в Питере.

— А у вас уже есть кто-то в Нью-Йорке?

— Пока нет, — ответила Светлана Петровна. — Но скоро будет. Меха снова в моде. Я думаю, мы станем торговать шкурками шиншилл, пусть только Анна откроет ферму.

— Она хочет разводить их как домашних…

— Анна — трезвая девочка. Она поймет, что нужно на самом деле.

Светлана Петровна повернулась к своему зятю.

— Жаль, я не увижу ее на этот раз. — Она поморщилась. — Послушай, Витечка, — Светлана Петровна пристально посмотрела на зятя, — мне некогда разговаривать… гм… детально. Но ответь: у вас на самом деле теперь… гостевой брак?

— К-какой? — Он вскинул брови.

— Ты не слышал такого названия? Впрочем, до Суходольска оно могло еще не дойти. Гостевой — когда муж и жена живут в разных местах, а встречаются, когда хотят навестить друг друга.

— Я никогда про такой не слышал, — признался он.

— В Москве о нем знают все. Как, впрочем, мало кто сомневается, что гостевой брак по своей сути — это гражданский развод.

— Мне не нравится такой брак, — бросил Витечка.

— Надеюсь, все скоро изменится. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

Витечка ощутил запах очень свежих, холодноватых духов. Так пахло на рассвете в Разбойном Бору. Он поморщился.

Светлана Петровна попросила не провожать ее. Такси стояло перед подъездом, она села в него и унеслась на вокзал…

Этот разговор произошел год назад, все вышло так, как они рассчитали. Тетрадь — деньги — взнос в дело. Теперь он везет то, что эти деньги заработали, трудясь над упаковкой вина в бумажные пакеты.

Дело пошло сразу и хорошо. Было точно рассчитано, когда выбросить на рынок Суходольска и Екатеринбурга французское вино в пакетах. Летом. Люди уезжали за город, на пикники. Помогла им погода, солнце жарило так, будто перепутало север с югом…

Витечка почувствовал, как сильно вспотел под шерстяным одеялом, несмотря на то что поезд мчался сквозь ночную метель. Он отбросил одеяло и закинул руки за голову. У него есть кое-что. И это может послужить индульгенцией, когда он признается Анне, что сделал с тетрадью профессора Удальцовой.

Он шумно вздохнул и закашлялся от большого глотка воздуха, который не смог проскользнуть в гортань.

На его стороне мать Анны. Он продал то, что принадлежит не только ей, но и Светлане Петровне. Поэтому Витечка надеялся, что может отвести от себя прямой удар и перевести стрелку на тещу.

А сейчас должно случиться то, чего он так долго и тайно ждал с волнением и страхом. Полная победа. Он запрещал себе думать о поражении, потому что оно стало бы крахом всей его жизни. Он не мог без Анны. Не мог, и все.

— А я приготовился к вашему приходу, — сказал Сухинин, вставая из-за стола. — Здравствуйте, Анна.

— Вы начали готовиться, когда я позвонила? — спросила она, оглядываясь.

Офис как офис. Стол, компьютер. Стеллаж с книгами. Что отличает его от привычного — обложки книг на столе, распластанные, как снятые со зверей шкурки. Это значит, догадалась она, над ними еще не закончена работа. То же, как со шкурками, которые скорняк должен потянуть, раскроить, обрезать.

Сухинин подвинул ей стул, Анна села.

— Я бы не успел, — говорил он, возвращаясь на свое место. — Поэтому начал сразу, как только приехал. Должен сказать, нам есть о чем поговорить.

— И… как готовились? — осторожно спросила она. — Ведь я только сейчас принесла то, что вы хотели увидеть. — Она достала из черного портфеля бумаги. Анна выписала то важное, на ее взгляд, что смогла найти в бабушкиных записях. Немного, конечно, потому что главной тетради дома не оказалось. Она поморщилась.

— Думал, вспоминал о том, что вы рассказали. А потом сопоставил кое с чем.

Анна молчала, ожидая, когда он перейдет от общих слов к более конкретным вещам.

— Вы говорили о ядах, я прочитал о них все, что смог. Но для начала — кофе, как тогда? Или чай?

— Кофе, как тогда, — повторила она за ним, чувствуя, что краснеет. Особенно яркими ее щеки казались на фоне белой шелковой блузки, надетой под расстегнутый черный пиджак.

Сухинину ее лицо показалось измученным. Он налил ей кофе из теплого кофейника. Себе тоже.

— Голенький? — насмешливо спросил он.

— Ага. — Она кивнула. — Все, как тогда. Должна сказать, я тоже подготовилась к встрече с вами, — призналась Анна.

— Хорошо, расскажете первая?

— Нет, сначала вы, — покачала головой Анна, поднимая чашку с пластикового подноса желтого цвета.

Сухинин скрестил руки на груди.

— Договорились, я буду первым. Итак, Анна, я привык анализировать события, соотнося их со временем, в которое они произошли, и с местом, где они произошли. — Анна молча кивнула, давая понять, что не собирается спорить. — Поэтому я выяснил обстановку вокруг зверофермы в тот год, когда умерла ваша бабушка.